Когда в 1999 году возникла аналогичная ситуация, вновь появились те же аргументы.
Среди журналистов, писавших о слухах тем летом, Ян Бломгрен наиболее близко подошел к описанию того, что произошло впоследствии. Кьеза, какими бы ни были его достоинства как наблюдателя за российскими событиями, был известным теоретиком заговора. Московская правда", которая сообщила об утверждениях Зверева, контролировалась администрацией Москвы и, как и ее родственная газета "Московский комсомолец", была настроена на поддержку избирательной кампании мэра Юрия Лужкова и его союзника Примакова, а также на очернение любыми честными и нечестными способами образа Ельцина и его нового премьер-министра.
У Бломгрена не было своей корысти, что делало его репортажи более достоверными. Так же, очевидно, считали и в ФСБ. В ноябре, после того как он опубликовал статью , в которой еще больше усомнился в роли чеченцев в терактах, на московской дискотеке ему подмешали наркотик в напиток, куда он пришел вечером с коллегой. После возвращения в квартиру он потерял сознание и очнулся в больнице через 48 часов. Когда ему разрешили вернуться домой, он обнаружил, что его компьютер взломан, пропала видеокассета, но деньги и ценные вещи не тронуты. Кто бы ни был виновен, он, по-видимому, пытался выяснить свои источники - понятный предмет интереса спецслужб, хотя в других странах они могли бы использовать другие методы.
Но как бы ни наводила на размышления последовательность событий - слухи о взрывах, а через два месяца сами взрывы - доказательств их связи не было. В 1996 году слухи и последующие взрывы оказались в итоге не связанными между собой.
'После' не обязательно означает 'потому что'.
Все пять терактов 1999 г. - от взрыва в московском торговом центре 31 августа до взрыва в Волгодонске 16 сентября - рассматриваются на Западе и в России как единая серия. Первый теракт мог быть пробным, чтобы посмотреть, как отреагируют власти, а мог быть и не связан с ними - это дело рук преступников, а не террористов, расшатывающих интересы местного бизнеса. Но если остальные четыре теракта были связаны между собой, как считает большинство аналитиков, то возникает очевидный вопрос. Жертвами Буйнакска стали семьи военных. Одно дело - обвинять ФСБ или ее подразделения в том, что они жертвуют жизнями гражданских лиц ради политических целей. Таких прецедентов в России было предостаточно, причем не только при советском диктаторе Иосифе Сталине, но и при царской власти. Но стали бы офицеры ФСБ хладнокровно убивать десятки сослуживцев и их иждивенцев, чтобы манипулировать политической преемственностью?
В сталинские времена - возможно. Но не в 1990-е годы.
Взрыв в Буйнакске имел все признаки того, что это дело рук исламских фундаменталистов из Чечни или, что более вероятно, из Дагестана. В момент взрыва подразделения российской армии готовились к захвату скопления дагестанских сел, провозгласивших законы шариата. Радикалы предупредили, что любая попытка сделать это будет встречена бомбовыми ударами "по всей России". Буйнакск находился неподалеку, и жилые помещения пограничников и военный госпиталь были легкой добычей.
Если взрыв в Буйнакске - дело рук чеченцев или дагестанцев, то правдоподобно ли, что всего через четыре дня ФСБ смогла бы устроить серию взрывов в Москве, на подготовку которых потребовались бы недели, а то и месяцы?
Более пяти тонн взрывчатки, незаконно ввезенной в Москву под видом мешков с сахаром, были обнаружены в подвалах других жилых домов и обезврежены спецслужбами до того, как они успели взорваться. Если бы спецслужбы осуществляли теракты, разве они должны были бы работать над их предотвращением? Можно возразить, что это было сокрытие, чтобы успокоить встревоженное население, что власти пытаются их защитить. Но чем сложнее планирование, тем больше людей должно было быть в курсе событий и тем выше риск утечки информации. Прошло 20 лет, а утечки так и не произошло.