Как видим, оценка олигархов вроде бы нелицеприятная. Но Путин при этом имеет в виду только миллиардеров «местных», то есть украинских, или российских тоже? Он говорит: люди «к олигархам относятся с большим подозрением и считают, что они нажили свои миллиарды, эксплуатируя народ и разворовывая государственное имущество». Но так считают, по его мнению, люди только на Украине или также и в России? И еще вопрос: а как считает он сам?
Когда возникает неизбежное сравнение украинских проблем с российскими, при всей объяснимой разнице масштабов не уйти от общности корней. Это они, корни капиталистического жизнеустройства, привели и продолжают вести к вопиющему социальному расслоению, что на Украине, что в России. Та же эксплуатация трудового народа, та же безмерная коррупция, те же олигархи. Или в России они чем-то лучше?
Признавая, что проблемы там и у нас во многом совпадают, Путин уже не раз заявлял: на Украине положение хуже в разы. Да это и очевидно. Сегодня. Однако как будет завтра в нашей стране при сохранении олигархической системы, чудовищная несправедливость которой тоже очевидна для всех?
Вроде бы решено, например, национализировать объекты собственности (65 или даже 90!) украинского олигарха Коломойского в Крыму. Объясняют: чтобы возместить ущерб, нанесенный вкладчикам «Приватбанка», принадлежащего этому самому Коломойскому, который вклады крымских жителей просто похитил.
Что ж, воровство для олигарха, будь он украинец, русский или еврей, нисколько не удивительно. А вот что удивляет, так это всплывшее вдруг слово «национализация». По-моему, впервые после 1991 года всплывшее в связи с практическим действием. Ведь для любого из капиталистов, чье благополучие у нас бережно охраняется, наверное, нет страшнее слова, чем это. Недаром же принцип «Отнять и поделить» много лет подвергался издевательствам как нечто ужасающее для всего общества. Отнять — хорошо, если ты отнял у других и положил себе в карман, а вот поделить… Нет, нет! Зачем же?
И вот после того, как мы изо дня в день слышали одно: приватизация, приватизация, приватизация, сказано про национализацию. Но не возникает ли у вас сомнений, что вслед за компенсацией вкладов собственность одного олигарха окажется в руках других, таких же? Ну, считающихся русскими или российскими, только ведь хрен редьки не слаще. Приватизация у нас продолжается вовсю, а приманка в Крыму уж больно соблазнительна! Вряд ли упустят. Не упущена же возможность создать здесь игровую зону. Будет где порезвиться и понажиться…
А если говорить о благой идее защиты вкладчиков (которая, право, видится здесь лишь удобным прикрытием), то почему бы тогда не вспомнить о тех, чьи сбережения внаглую «увел» Егор Гайдар?
Не вспоминают! Да что там нынешней «элите» думать про «совков». Это, проклиная ту же Октябрьскую революцию, они топчутся на придуманном лозунге «Грабь награбленное!» А грабить заработанное для них нормально.
В национализированных особняках капиталистов и помещичьих усадьбах разместились в свое время дворцы пионеров, школы, детские дома. Однако сегодня новоявленным хозяевам жизни, элитарность которых определяется уровнем дохода, такое ненавистно. Помещичья усадьба — идеал жизни для Никиты Михалкова. «А почему я не могу быть барином? — рассуждает он. — Пушкин же был, и Толстой…»
Забывает «элитарий», что Толстой мучился барским своим положением и в конце концов бежал от него. А этот упивается, наслаждается, хвастает. И Солженицын, проповедовавший в своих статьях принцип самоограничения (вполне социалистический, замечу), охотно принял от власти помещичье имение — огромный участок земли с лесом на берегу Москвы-реки и дом, от самоограничения весьма далекий…
Не могут остановиться в поношении советского времени.
В последние месяцы нет у власти более важной темы, чем консолидация общества перед лицом новых внешних угроз. «Мы должны сплотиться, должны быть едины!» — твердят нам, добиваясь, чтобы все — олигархи и «совки», миллиардеры и нищие, «работодатели» и рабочие — обнялись в общем порыве. Трудно это, прямо скажем, до невозможности. И вдвойне труднее потому, что та же власть никак не может остановиться в поношении всего советского, нанося оскорбления значительной части соотечественников, для которых достигнутое в советскую эпоху по-прежнему дорого и даже свято.