Только вот удастся ли при этом отличить права от обязанностей, а свободу — от осознанной необходимости ее поубавить?
Елизавета Глинка рассказала, что была в камере у одного из проходящих по «болотному делу», у Сергея Кривова. Она сказала, что провела у него в камере пять часов, убедила прекратить голодовку и покинула его с ощущением, что этот человек, если останется сидеть, из тюрьмы живым не выйдет. Под амнистию он не попадет, потому что ему инкриминируют насильственные действия по отношению к правоохранительным органам.
На слова Доктора Лизы Владимир Путин между тем ответил резко. Он сказал, что если власть не будет защищать полицейских, то будет как на Украине, когда из толпы в них бросают бутылки и вообще все, что угодно, и никого за это не наказывают.
— И в конце концов полицейский скажет: «Идите и защищайте себя сами», — произнес Владимир Путин…
Господин Бабушкин предложил освободить по амнистии тех, кому осталось сидеть меньше года, и тех, кто смертельно болен. «Тогда все сразу окажутся смертельно больными», — процитировал господин Бабушкин ответ господина Путина.
Кто-то в этой истории, конечно, точно болен.
На заседании Совбеза председатель правительства Дмитрий Медведев предложил денонсировать Харьковский договор, по которому Украина получила от России скидку на газ за продление аренды базы Черноморского флота в Крыму после 2017 года.
Объяснял это Дмитрий Медведев очень подробно. Понять это было невозможно, но можно было поверить.
— Есть такой международно-правовой принцип, что договор сохраняет силу до тех пор, пока действуют обстоятельства, его породившие, — извините за латынь, clausula rebus sic stantibus, — пояснил в конце концов Дмитрий Медведев.
— Мудрено, но обстоятельно, — признал Владимир Путин.
Да, латынью Украину еще не наказывали.
А сейчас наказывали членов Совбеза.
Телеведущий CNBC Джефф Катмор на пленарном заседании Петербургского экономического форума спросил Владимира Путина, не из-за Эдварда Сноудена ли началось охлаждение в отношениях между Бараком Обамой и Владимиром Путиным, между США и Россией?
Российский президент рассказал о непрофессионализме американских спецслужб, которые загнали молодого человека в угол, «напугали все страны, когда он прибыл в нашу транзитную зону», а могли бы дать улететь, а потом «посадили бы в самолет — и все. И он давно бы сидел в зиндане».
Для тех в зале, кто не понял, Владимир Путин объяснил так, как для них понятнее:
— Парился бы в тюрьме.
И вот после этого он произнес решающее:
— Россия — не та страна, которая выдает борцов за права человека!
Поднялась просто буря восторга, аплодисментов, над залом застрял стон из хохота и плача.
На самом деле господин Путин не шутил (он потом об этом и сам сказал) и не издевался. Он, видимо, и правда считает Эдварда Сноудена не очень далеким борцом за права человека и как-то по-отечески сочувствует ему:
— Пока у нас сидит, а дальше что? Разбойник! Мог бы рассказать хоть что-то, все-таки мы убежище ему предоставили, а он выдает там что-то по своим каналам…
Сноуден, боль его и нежность.
— Господин Сноуден, — не в первый раз заявил Владимир Путин, — не является нашим агентом. Наши специалисты с ним не работали и не работают.
Но было и то, что господин Путин сказал впервые. До сих пор он не обнаруживал своих пристрастий в этой истории. И вот обнаружил.
— Он (Эдвард Сноуден. — А. К.) ощущает себя не агентом ЦРУ, а борцом за права человека и в каком-то роде диссидентом… Кем-то вроде Сахарова!.. По поводу его отъезда с какой-то делегацией газового форума я ничего не знаю… (Были разговоры, что Эдвард Сноуден может улететь из Москвы в компании президента Венесуэлы. Николаса Мадуро. — А. К.). Россия никому никогда никого не выдает. И нам тоже никто никого не выдает… В лучшем случае обмениваем… Он с нами не работает, и мы с ним не работаем. В этой связи он человек свободный.
Тут господин Путин и назвал условие, при котором российские власти могли бы помочь господину Сноудену остаться в России навек:
— Он должен прекратить свою работу, направленную на то, чтобы наносить ущерб нашим американским партнерам, как бы странно из моих уст это ни прозвучало.
Это не прозвучало странно. Пристрастия господина Путина оказались корпоративными.
Потому что члены этой корпорации бывшими не бывают.