Из интервью газете «Невское время».
31 октября 2012 года.
Марк Ферро — французский историк, документальный режиссер и редактор знаменитого журнала «Анналы»:
«Сейчас просматривается ряд признаков, которые действительно свидетельствуют об определенных переменах в стиле управления [Владимира Путина]. Прежде всего речь идет о его постепенном сближении с православной церковью, которая стала для него весомым источником моральной поддержки. Это позволило ему дистанцироваться не только от коммунистической власти, но и от ельцинских лет, которые были отмечены засильем олигархии. Его недавнее решение об открытии еврейского музея также выглядит шагом во все том же направлении, тем более если учесть, что еврейское сообщество несколько сдало позиции в Москве. Два этих момента вполне могут изменить образ Путина в общественном мнении».
Из интервью сайту «Atlantico».
11 декабря 2012 года.
Доминик Ливен — британский историк:
«Если сравнить Россию с другими западными империями, например, испанской, британской или голландской, то Россия оказалась в сравнительно хорошем положении. Она сохранила значительное население и территорию. С другой стороны, весь смысл избавления от империи — в избавлении от имперского бремени. Когда англичане потеряли свою империю, им больше не надо было отвечать за безопасность в Индийском океане. Проблема России в том, что она сохранила имперское бремя и должна отвечать за безопасность в Средней Азии, хотя у нее нет ресурсов для этого. Это самый актуальный вопрос, и я думаю, что Владимир Путин делает в этом направлении все, что только возможно. В этом плане ситуация сейчас довольно стабильная».
Из интервью порталу «Washington ProFile».
20 февраля 2004 года.
Уильям Таубман — американский политолог и историк, специализирующийся на советском периоде:
«Когда Путин пришел к власти в 2000 году, он также столкнулся с обстоятельствами, в которых требовались перемены, ожидаемые большинством россиян. Он пришел к власти после 1990‑х годов, которые прошли сперва под управлением Горбачева, потом — Ельцина, с их галопирующей инфляцией, разрушенным обществом, развалившимся Советским Союзом. <…> Я не стану утверждать, что Путин уникален в своей попытке восстановить власть в стране, которая в восприятии россиян если не развалилась на части, то по крайней мере обкрошилась в хаотичные 90‑е — период, который россияне называют “периодом смуты”. <…> Путин не был уникален в том, что он пытался сделать. Но я думаю, он был уникален в способах, которыми он делал или пытается сделать это. До недавних пор он был потрясающе эффективен и удивительно тверд, безжалостен и даже брутален в методах, которыми он восстанавливал российское государство».
Из лекции «Сравнение президентов:
Горбачев, Путин, Обама» в Амхерстском колледже,
19 сентября 2012 года
2. «Назад к авторитаризму и агрессии…»
Нуриэль Рубини — американский экономист, один из крупнейших специалистов по мировым финансам:
«Большая часть бизнес‑элиты России по‑прежнему рассматривает страну как генератор богатства, но не долгосрочную инвестицию. Отток капитала — хроническая проблема — ускорился после переизбрания Путина в марте [2012 года]. Население страны сокращается из‑за плохого здравоохранения, распространения социально обусловленных заболеваний вроде алкоголизма и отъезда высокообразованных россиян из страны в поисках лучших возможностей где бы то ни было».
Из статьи «Настало время бойкота российской автократии» в соавторстве с Иеном Бреммером. «Financial Times».
29 мая 2012 года.
Ричард Пайпс — американский историк, профессор русской истории Гарвардского университета, бывший консультант Белого дома при Рейгане:
«Как и большинство обозревателей, наблюдающих за происходящим в России, я не могу испытывать чувство удовлетворения тем, что вижу. Нынешний режим толкает Россию вспять, к прошлому, к авторитаризму. Это проявляется в том, что один‑единственный властный центр определяет все содержание российской политики, граждане не имеют никакого влияния на процесс принятия решений, из общественной жизни постепенно выхолащивается какая‑либо соревновательность. Это пока еще не советский строй, но это уже не то, на что мы уповали, говоря о России. Я глубоко разочарован происходящим».