Стянул кое-как мокрые сапоги и портянки, с блаженством вытянул ноги и пошевелил пальчиками. Осеннее солнце, как могло, грело нашу поляну, выкинул из-под себя сухие шишки и растянулся во весь рост. Спокойно и тихо было на душе, никаких тревог, волнений, сомнений и размышлений, идеальное состояние для завтрака с алкоголем.
« Саня» – позвал меня Андрей. Он достал термос с чаем и протянул его мне. « Фляжку дай» – попросил я у него. « Зачем» – удивился комбат. « Увидишь» – я протянул руку за фляжкой. Налив горячего чая, я добавил в него немного спирта.
« Жидков что ли научил, – спросил Андрей – он у нас дока по таким рецептам». « Ага, – кивнул я головой, – попробуй, пикнёвая вещь».
« Пробовал, не нравится, – отказался комбат – не люблю коктейлей».
Выпил свой чай, через десять минут стало очень хорошо, отказался от хлеба с тушёнкой, чтобы не испортить ощущение. Развесил по кустам мокрые портянки, сапоги, как горшки, тоже насадил на ветки для просушки, достал сухую пару, обулся в кирзовые сапоги, и стал искать место для наблюдения, весь день, как шпала, не проторчишь. На краю вершины, чуть выдаваясь за обрыв, лежал плоский валун, – довольно приличных размеров. Нарвал мха, выстелил себе ложе, улегся и стал смотреть по сторонам, настраивая бинокль. Рядом со мной, справа, угнездился Андрей. Дядя Фёдор давно спал, положив под голову свой мешок. Он просил разбудить его, когда появятся медведи, и наказал следить за направлением ветра, иначе, мишек можно прождать целый день. Ветер дул встречный, когда он затихал, его направление проверялось следующим образом. Брался мох, или кусок трухлявого дерева, растирался на ладони и бросался в воздух. Эта взвесь сначала висела в воздухе столбом, потом начинала отклоняться, показывая направление движения ветра. Поочерёдно, то я, то комбат, проделывали эту процедуру, когда ветер стихал надолго. Я облазил биноклем всё междуречье, никого, на дальний край озера он брал слабо, но там, похоже, тоже было тихо. Стал смотреть пристальнее, в зарослях осоки, около берега среднего ручья промелькнуло что-то желто-белое, похожее на лисий хвост. Минут через пять, из осоки показалась лисья голова. Лисица осторожно вышла на берег, подошла к воде, и замерла, глядя в одну точку. Бросок, и в пасти у нее уже бьется полуметровая кета. Сообразив, что она может не удержать рыбу в зубах, лисица мотнула башкой, и кета полетела на берег. Прижав рыбу лапами, лисица быстро успокоила её, отгрызя рыбе голову. Съев самое вкусное, она схватила рыбу и исчезла в кустах.
« Видел» – спросил я у Андрея. Он кивнул головой, не отрывая глаза от бинокля. Я приспособился к наблюдению, и постепенно, эта маленькая долина, лежащая подо мною, стала оживать. Понаблюдав за ондатрой, которая копошилась возле своей норы, я переключился на двух выдр. Они затеяли не то игру, не то драку, выскакивали из воды и носились, друг за другом по берегу. Дальше, недалеко от озера, я приметил в кустах что-то пестрое, похожее на енота. Пятно то появлялось, то исчезало в прибрежных кустах. Стараясь разглядеть его, я не заметил, как заснул.
Разбудила меня шишка, больно ударившая по голове. Повернув голову направо, я увидел Андрея, который замахивался, намереваясь, бросить в меня еще одну. Он приложил палец к губам и кивнул в сторону долины. Рядом с ним пристроился дядя Фёдор.
На среднем ручье, возле небольшого водопада, я увидел медведя. Он стоял на задних лапах, опустив передние вдоль тела, и смотрел прямо на нас. До него было около двухсот метров. Я поднял бинокль к глазам, мишка сразу приблизился, его можно было рассмотреть очень отчетливо. Встретился с ним глазами, сразу захотелось втянуть голову в плечи. Ноздри медведя трепетали, он по-прежнему смотрел на нас, похоже, вершина нашей сопки не внушала доверия его инстинкту. Простояв, еще пять минут в такой позе, мишка опустился на передние лапы и вошёл в ручей. Сзади него закачался прибрежный кустарник, на берег выскочил медвежонок, остановился, и уселся на задницу у самого края воды. Следом за ним выскочил второй, сходу ударил первого лапами в спину. Не ожидая такого коварства, бедняга бултыхнулся в ручей. Медведица резко обернулась, видимо, прилично рыкнула на детей. Хулиган юркнул в кусты, а первый попятился назад, плюхнулся в воду, да так и остался сидеть по пояс в воде, загородившись от матери передними лапами. Она подошла к дитяти, кивком головы отправила его на берег и вернулась на середину ручья. Вода доходила ей до плеч. Спустившись пониже, она вышла на более мелкое место и поднялась на задние лапы. Простояв секунд десять, она плюхнулась в воду, выставив вперед передние лапы. Окунув морду в воду, она достала рыбу, мотнула головой, выбрасывая кету на берег. Медвежата вцепились в обед с разных сторон, сразу возникла потасовка. Рядом с ними шлёпнулась вторая, третья, они не замечали ничего вокруг и продолжали кататься по берегу, сцепившись в клубок, пока материнский рык не развел противников по сторонам. Увидев гору рыбы, каждый из них схватил новую добычу, а яблоко раздора так и осталось лежать на земле нетронутым. Мамаша, сидя в ручье на своей могучей заднице, тоже занялась обедом, держа его передними лапами. Он продолжался минут двадцать, потом она разрешила медвежатам войти в ручей, на мелководье, поиграть и заодно поучиться ловить рыбу. Второе получалось у них гораздо хуже, наверное, потому, что они уже наелись и старались играть с добычей. Добыче было недосуг, она вырывалась, хлеща их по мордасам, и опять и опять, круг за кругом, прыгала, стараясь преодолеть водопад.