« Давай, к берегу давай, – закричал сверху Гера – быстрее, пока не началось».
Упираясь ногами в илистое дно, мы потащили белугу к берегу. До него оставалось не более пятнадцати метров, когда жабры белуги показались из воды. Вот тут началось настоящее светопреставление, удар, еще один, не выдержав боли в ладонях, я разжал руки, и, получив третий удар, отлетел в сторону. Мужики на берегу валялись кто где, белуга кувыркалась вокруг себя, со страшной силой хлеща метровым хвостом по воде. Бригадира на ней уже не было, он бежал к берегу и первым схватился за сеть, за ним комбат, Валька, и все остальные, кто был на берегу.
« Сюда, скорей сюда – кричал он нам, – не подходите к ней, поздно».
Я побежал прямо к сети, схватился за нее, стоя по колено в воде. Спереди и сзади подоспели оставшиеся, опять начались броски влево и вправо. « Держите, не дайте ей уйти, – прилетел к нам со спины крик бригадира, перекрывая густую матерщину, – сейчас выдохнется».
Выдыхалась наша дама еще минуть пять, кидаясь из стороны в сторону. Потом броски её стали затихать, мы вытащили её на берег, полностью перекрыв ей кислород.
« Всё, отбой» – выдохнул Гера и плюхнулся задницей на песок. Все остальные сделали то же самое. Сильно жгло правую ладонь, она была вся в крови, нейлоновый шнур сети вырвал из неё кусок мяса. « Валька, аптечка где» – спросил я у Жидкова. « В носу, справа в ящике» – ответил он.
Ко мне присоединился бригадир и ещё трое. Ему разрезало пальцы жабрами, остальным, как и мне, досталось от сети. Белуга, вдруг, подпрыгнула, и всем телом грохнулась на песок так, что земля загудела под ногами.
« Никуда ни денешься, – Гера обернулся к ней – отпрыгалась матушка, не надо было с пароходами играться, плыла бы себе сейчас спокойно. Давай, Саня, лезь за аптечкой».
Пока мы обрабатывали свои раны, окончательно стало темно. Мужики собрались вокруг белуги, закурили, вспоминая рыбалку. Раздались смешки, подначки, общий хохот.
« Ну что, орлы, – сказал бригадир, когда мы подошли к собравшимся, – хороший из нас траулер вышел, таких рыбок только ими и достают».
« Да, жалко, Гера, фотографа рядом с нами не было, – ответили из круга – тебя бы заснять, настоящий ковбой на белуге. Чего ты там делал, наверху». Все загоготали.
« Черт его знает, – засмеялся бригадир вместе со всеми, – не понял, как меня туда занесло, думал, что она со страху на берег рванет».
« К делу, орлы, – приказал он, когда все насмеялись и накурились, – доставайте ножи, фонари, костров разжигать не будем. Надо по быстрому разобрать её на запчасти и уходить отсюда, найдем другой ночлег, там и обсохнем, потерпите. Ночью, через Амур не пойдем, обязательно остановят. Андрей, топоры имеются».
« Есть – ответил комбат, – а чем тебе здесь плохо, переночуем и домой». « Подозрение у меня имеется, – ответил бригадир, – эту рыбку наверняка пасут. Она ведь с фарватера сюда кверху брюхом плыла, кто-нибудь да заметил».
Валентин принёс два топора, мужики достали из мешков фонарики, ножи, все собрались возле белуги. Луна посеребрила её огромное тело, редкий гость уснул вечным сном. Восемь шагов в длину, чуть больше метра в толщину, вот и все размеры, силища, как у носорога. Я вспомнил эпизод из книги « На краю Ойкумены », когда всем гуртом ловили носорога, да, десять минут назад было что-то похожее.
« Саня, – бригадир отвлёк меня от раздумий – ты у нас высокий, бери бинокль и на холм, наблюдателем будешь. Смотри в оба, курить только в кулачок, давай, отправляйся».
Я взял ружье, бинокль, и без разговоров пошел на вершину холма, радуясь тому, что не стану свидетелем разделки белуги, мне она показалась, сродни человеку, наверное, из-за размеров.
Холм поднимался над водой на семь-десять метров. На вершине я огляделся, рассматривая русло Амура, оно угадывалось по редким огням, которые мерцали на реке. До него было около пяти-семи километров, еще одна старица и гряда островов, погруженных во тьму, отделяли нас от него. Пыл схватки прошёл, ночной холод и мокрая одежда довели меня до озноба, который колотил меня не переставая. Я бросил наблюдение, начал прыгать, приседать, стараясь согреться. Стало теплее, но не надолго, холод опять полез под одежду. Со стороны Амура, возле правого берега старицы, я услышал тихий стук мотора, кто-то тихо подходил к нам по последней старице. Я замер, присел за куст и стал внимательно обшаривать в бинокль правый берег. Ничего не видно, сплошная темень. Взгляд уловил еле заметную красную точку, она, разгораясь, мигнула в темноте правого берега, как раз напротив меня, пропала, потом еще раз. Десять минут было тихо, потом раздался тихий, удаляющийся стук мотора, гости уехали. Я побежал к мужикам, на берегу, возле воды мелькали фонари, разделка шла полным ходом.