Когда она переехала к нам, я договорился с какой-то элитной зубной клиникой, чтобы сделали Майе зубы. Своих у нее уже не было, импланты ставить не решились — все-таки возраст. Сделали ей какие-то супер-пупер-протезы. Она стала улыбаться и походить на американскую старушку. Я одевал ее в самые лучшие наряды — естественно, соответствующие возрасту и облику старой петербурженки. У нее появилась своя комната с мягкой уютной постелью, я привез ей ее Диккенса и Голсуорси. И она гуляла по финскому лесу в родной Куоккале.
Майя легко переносила долгие перелеты, все-таки почти летчик. Она быстро акклиматизировалась в тропиках. Я купил ей купальник в виде платьица, и она купалась в тропических морях — плескалась и радовалась, как девочка. Постепенно она возвращалась в детство. Когда ей исполнилось девяносто два года, она уже почти не помнила всей своей жизни — как будто из юности перенеслась в глубокую старость. Конечно, это был Альцгеймер. Она читала каждый день одну и ту же главу, не могла вспомнить, что было вчера и позавчера. Записывала в блокнот, куда мы летали, где жили, что ели. Я угощал ее самыми изысканными яствами, но она почти не чувствовала вкусы и запахи. Она была довольно капризной старушкой. На завтрак требовала овсянку на воде. В самолетах прятала в карман пакетики с солью и упаковки джема. В отелях складывала в сумочку одноразовые шампуни, а если не доедала что-то, требовала непременно положить в холодильник и потом разогреть на ужин. С ней было непросто. Она не умела держаться за столом — все время чавкала и ела очень неаппетитно. Мне это всегда портило настроение, и я сказал своей тогдашней жене:
— Накрывай Майе завтрак в ее комнате, это невозможно!
И она послушалась. А потом сказала:
— Это самая большая ошибка в твоей жизни. Это плохой поступок.
Я не понял: а что такого? Ну сумасбродная старушка, ну пусть ест одна, если не может соблюдать этикет. Дурак я был. И сейчас мне очень стыдно: Майя в раю смотрит на меня, наверное, с укоризной. А то, что она именно там, никаких сомнений у меня не возникает…
Смерть приходила к ней постепенно. Сначала она упала в своей комнате. И не вспомнила как. Перелом шейки бедра, самая страшная травма для стариков. Я отправил ее в больницу, а сам помчался по знакомым занимать деньги. И случайно вспомнил, что давний приятель занимается медицинскими поставками.
— Найди мне самый лучший набор для реконструкции за любую цену, хоть за миллион, но прямо сегодня!
Он нашел и подарил его мне. Операция стоила дорого, но сделали в тот же день виртуозно. Утром Майя лежала в отдельной палате с телевизором и душем и никак не могла понять, откуда у нее на ноге швы. Она так и не вспомнила. Я сказал, что она порезалась ночью. Ходила она совершенно спокойно, даже не хромала — правда, ходунками все-таки попользовалась недельку.
А потом она не смогла есть. Опухоль пищевода. Стеноз[652]. Неоперабельна в силу возраста. Мы собирали консилиумы, я уговаривал врачей, но все бесполезно: операция невозможна. Майя прожила еще полгода на питательных смесях. На Новый год, совсем впав в детство, стянула со стола любимую конфетку с орешками — и пищевод забился окончательно. Она впала в кому и лежала неподвижно. В больницу ее отвезли уже без сознания. Она стала похожа на птичку. На умирающего птенчика. Из-под истонченных век светились ее потухающие глаза. И во мне вместе с ней умирала в который раз душа. Последняя из рода Парландов[653] в России, Майя ушла в свою последнюю экспедицию в феврале. Когда поп отвернулся, я незаметно положил под саван тетрадку стихов Генриха.
653
Древний род шотландских лордов McFarland — дворян, лишившихся своих земель во время последней англо-шотландской войны. Джон МакФарланд приехал в Россию по приглашению императрицы Екатерины Великой как учитель английского языка в семье наследника престола Павла. Сын Павла Александр I назначил Джона своим личным слугой и консультантом, переименовав при этом Джона МакФарланда в Ивана Парланда и даровав ему чин камер-фурьера и российский дворянский титул. К старости Джон (Иван) стал крупным бизнесменом и землевладельцем. Ему принадлежали десятки домов в Санкт-Петербурге. Внук Джона Альфред Парланд был архитектором, автором храма Спаса на Крови, а правнучкой — бабушка автора. Ее двоюродные братья: Генри Парланд — выдающийся финско-шведский поэт начала ХХ века, и финский инженер Герман-Николос Парланд, кавалер высшего ордена Финляндии — ордена Белой розы, профессор Технологического университета Тампере, умерший в Хельсинки летом 2019 года. К роду Парландов также относятся Ральф — известный финский шведоязычный писатель и литератор, и один из основоположников финской психиатрии — Оскар Парланд. Парланды были категорическими противниками православия и придерживались англиканской веры. С 1845 года — граждане Великого княжества Финляндского. Самый младший из рода МакФарландов — Ryan Zapolskiy, ему четыре года.