Среди тех, кто меня спонсировал, был Тамаз Мчедлидзе, молодой врач-стоматолог, открывший элитную клинику «Меди». Огромный, толстый, неповоротливый медведь гризли. Ушлый как черт. Отхватил помещение на Невском, каким-то образом купил самую лучшую аппаратуру, построил систему так, что реально его клиника стала лучшей в стране. Лечил, конечно, всех звезд: и мэра с женой, и депутатов, и ментов, и гэбуху. И взял себе на работу парочку влиятельных отставников в безопасность. Вообще, было такое ощущение, что в его стокилограммовый зад был встроен моторчик. Тамаз фонтанировал идеями и постоянно расширял бизнес. Зарабатывал миллионы влегкую. В его клинике даже ночью были очереди, а одна пломба стоила минимум сотку баксов. В 1995 году он придумал новый препарат. Смешал сосновую смолу-живицу с воском и салом, получилась мазь. Деше-е-евая! Но ведь не все лекарства должны быть обязательно дорогие, а мазь эта помогала при болях в пояснице и вообще. Том позвал меня и спросил со всей своей прямотой:
— Хочешь заработать? Придумай, как разрекламировать препарат.
А «Вавилон» тогда смотрели миллионы, причем особой популярностью я пользовался у бабушек. Как говорят эти ваши маркетологи, «таргетная аудитория 50+».
Я предложил Тому необычный вариант:
— Давай устроим акцию: каждый день в прямом эфире я буду бесплатно раздавать твою мазь пенсионерам, поставлю специальную камеру в фойе телецентра и ведущего. И будем облагодетельствовать население.
По цене рекламной акции мы торговались часа два: Тамаз ну никак не хотел платить адекватные деньги. А каждая передача обходилась мне минимум в шестьсот долларов. В конце концов я плюнул и согласился чуть ли не на себестоимость: с овцы хоть шерсти клок, да. И мы успешно продвигали эту самую мазь, пока она не пользовалась спросом. А когда ее просто стали сметать с прилавков, акция завершилась. Честно говоря, я тогда затаил на Тамаза обиду: изначально в нашем устном договоре речь шла о гораздо более продолжительной акции. Но у меня было правило: раз многие люди помогают тебе безвозмездно, то это не потому, что ты такой офигительный, а потому, что это они такие. И ты тоже помогай. Не торгуйся. Сами придут и предложат.
Однажды, уже через много лет, Тамаз позвонил мне и говорит:
— Я хочу выступить в эфире твоей программы. Я изобрел новую методику жизни. Если правильно питаться и отдыхать, то можно похудеть до нормы и найти в себе столько сил, что и не снилось. Хочешь расскажу? Но денег не проси, я платить не буду!
Ну я обалдел:
— Ты понимаешь, что у меня каждая минута эфира покупается? Что я трачу огромные средства на свои программы? Что нас никто не оплачивает? Ты же бизнесмен, ты же себя продаешь! Ты, блин, в списке Forbes, а я не знаю, как команде зарплату выплатить, дети у людей, их же кормить надо, понимаешь?
Но Том парень прижимистый — за полчаса прямого эфира не дал ни копейки. Хотя интервью получилось потрясающим: Том действительно похудел на семьдесят четыре килограмма и выглядел моложе лет на двадцать! Но что я все о деньгах да о деньгах? Мы же про Boney M.!
Так вот, в ту далекую пору, когда мы с Томом раскручивали его мазь от радикулита, он однажды позвонил мне ночью. Я с трудом продрал глаза:
— Тамаз, что случилось?
— Срочно приезжай в «Асторию»! Срочно! Прямо сейчас!
— Но я сплю, почему не завтра?
— Я сказал: срочно!
Ладно, срочно так срочно. Всякое бывает. Видимо, надо помочь. Я оделся, вызвал такси и поехал в ночной клуб-варьете самой пафосной гостиницы Петербурга. Ну насчет самой, конечно, мне могут и возразить, но все-таки «Астория» уж точно самая известная. Влетаю в зал, спрашиваю у хостес[658], где Тамаз, она меня ведет в кабинет. Отдельный. Там накрыт стол и сидит страннейшая компания. В сосиску пьяный Том и не менее пьяные темнокожие бабы. Жирные и стра-а-ашные! Немолодые, жутко потасканные и с опухшими рожами. А рядом кокаинового вида мулат. Лет пятидесяти. Какой-то весь облезлый. С залысинами, худющий и вертлявый. И тоже с опухшей мордой, будто у боксера с ринга после нокаута в десятом раунде. Тамаз пытается оторвать зад от стула, и получается это у него с трудом. Он плюхается обратно и орет громовым голосом: