В последние десятилетия советской власти важность коммунистической идеологии часто переоценивалась за границей. Только после крушения режима стало ясно, что марксизм-ленинизм больше не воспринимался всерьез; ему еще лицемерно клялись в верности, но он стал предметом шуток даже среди тех, кто был на самом верху. Есть ли опасность, что подобное недоразумение может преобладать и теперь, когда политические взгляды, когда-то находившиеся только на периферии политической системы, сдвинулись в ее центр? Часто утверждают, что Россия стала очень консервативной, патриотичной и религиозной. Но социологические исследования пока призывают к осторожности, потому что один тот факт, что идеология генеральной линии так сильно изменилась, еще не указывает на глубину, на которой утвердились эти новые убеждения. Согласно социологическим исследованиям, вроде проведенных Владимиром Петуховым из Российской академии наук, нет сомнений в том, что рост патриотизма действительно имел место, и что удовлетворение от того, что часть потерянной территории (такая как Крым) была возвращена, широко распространилось. Однако, как только был задан вопрос относительно жертв, которые нужно будет принести для дальнейшего восстановления старой славы, результаты оказались вовсе не такими уж поразительными. Да, значительное большинство хотело бы видеть свою страну важной державой, сверхдержавой, если возможно, но оно отказывается прилагать большие усилия, особенно финансовые усилия, чтобы достигнуть этого. Евразийство могло бы быть темой повышенного интереса среди интеллигенции, но остальную часть общества оно интересует намного меньше. Подавляющее большинство россиян не мотивированы идеологией; их психология и стремления являются, в первую очередь, психологией и стремлениями членов потребительского общества.
Современная Россия — традиционное общество, и его люди в большинстве своем не склонны к переменам. Но не консервативные ценности преимущественно формируют их взгляды и поведение. В современной России, очевидно, истинных консерваторов не больше, чем либералов. Православная церковь играет теперь намного большую роль, чем в прошлом, но не ясно, долго ли сможет она поддерживать это положение. Только малочисленное меньшинство посещает церковные службы (в большие религиозные праздники этот процент несколько выше), или следует другим религиозным обязанностям. Согласно исследованиям, религия как фактор первостепенной важности стоит на первом месте для 8 процентов населения. Патриотизм, с 14 процентами, стоит несколько выше.
Эти факты, касающиеся мотивов большинства российского общества, не обязательно являются единственными, которые будут формировать российскую политику в ближайшие годы, но они, несомненно, ограничат ее область. Отсюда следует необходимость осторожности в то время, когда идеологические декларации российских политических лидеров вызывают больший интерес, чем обычно, потому что они так сильно отличаются от заявлений, сделанных в прошлом.
Те, кто правит Россией сегодня, силовики, описывались как новое дворянство, самоотверженные патриоты, мотивированные чистым идеализмом. Это действительно благородное видение, но насколько оно правильно? В 1980-х годах возникла странная ситуация: КГБ тратило большую часть своего времени, беспокоя и преследуя диссидентов, но сами сотрудники КГБ так же мало верили в коммунизм и советскую систему, как и их жертвы. Они делали то, что они делали, потому что им сверху давали приказы. Что известно об их реальных убеждениях? В глубине души многие из них были, вероятно, циниками, готовыми, очевидно, служить любой системе, пока она сохраняла их привилегированное положение. Что можно сказать о нынешней ситуации? Насколько важна идеология, и каково соотношение веса власти и денег? Было бы неправильно отмахиваться от важности патриотизма и других компонентов новой идеологии в целом как от просто дымовой завесы; часть новой элиты может глубоко верить в это, некоторые верят только немного, а некоторые не верят совсем.
Роль российской интеллигенции — это печальная история в этом общем контексте. В прошлом столетии эта самая привлекательная и творческая часть российского общества, которая внесла такой большой вклад в нашу культуру, подверглась бесчисленным кровопролитиям. В результате эмиграции и «ликвидации» мало что от нее осталось; стандарты и уровни снизились. Российских демократов обвиняли в том, что они потерпели крах в своих попытках реформ после распада Советского Союза. Это правильно, но мог ли бы кто-то другой добиться успеха на их месте, с учетом недемократического мышления российского общества в целом, желания сильной руки, которая должна управлять страной?