Как бы это могло повлиять на место, занимаемое Францией по индексу восприятия коррупции? Правильно, никак. Франция сместилась на одну позицию вниз и чуть снизила общую сумму баллов с 6,9 до 6,8 — всё та же десятая доля пункта. Вы уже заметили закономерность?
Итак, мы остановились на трёх экономически развитых странах ЕС — Великобритании, Германии и Франции — и увидели, что 48,1 % граждан Великобритании и 72 % французских граждан считают своих лидеров коррумпированными, в то время как Германию сотрясают связанные с коррупцией скандалы, в результате которых были выплачены штрафы на сумму свыше миллиарда долларов. Недавний опрос, проведённый лондонским отделением Ernst & Young среди европейских компаний[155], показал, что две трети респондентов признают широкое распространение в своей стране взяточничества и коррупции, около 80 % не обучены методам борьбы с коррупцией, а 77 % считают, что регулятивные органы должны принимать более эффективные меры по снижению риска мошенничества, взяточничества и коррупции в компаниях. Тем не менее, индекс восприятия коррупции каждой из перечисленных стран ухудшился лишь на одну десятую пункта, что невозможно объяснить одним лишь уменьшением числа исследуемых стран.
А как обстоят дела в России, если уж я так часто упоминаю её? Страна, которая после глобального финансового кризиса восстановилась быстрее большинства других стран, страна, валюта которой за период восстановления поднялась в цене быстрее, чем в любой другой стране, страна, которая выплатила по займам всё до копейки и создала третий в мире по величине резерв наличности при одновременном снижении уровня бедности наполовину и неуклонном повышении уровня жизни своих граждан… сместилась по индексу восприятия коррупции с 146 на 154 место. И снова разница в баллах составляет одну десятую (было 2,2 — стало 2,1). А вот другой пример иронии судьбы, если хотите: Греция призналась в значительно более высоком по сравнению с Россией уровне денежного взяточничества. И какова же была реакция Запада на вышедшую из-под контроля коррупцию в Греции? Они предоставили Греции многомиллиардный кредит. Когда эта хронически безответственная страна упустила шанс собрать от приватизации и реформ запланированную сумму в $52 млрд и собрала примерно на $48 млрд меньше, а шведский министр финансов объявил, что первоначальная сумма кредита была «потрачена впустую»[156], разгневанный ЕС наказал греков тем, что… согласился взять «стрижку» (навар) в размере 60 % — 70 % от суммы задолженности по греческим облигациям и приступил к подготовке очередного кредита.
Если вам, как и мне, это показалось странноватым, вы, должно быть, задались вопросом: если «Transparency International» (которая «борется с коррупцией во всём мире», ха-ха) формулирует свои оценки на основе «восприятия проблемы деловыми людьми из других стран»., то кем являются те деловые люди, которых они опрашивали для оценки положения дел в этой стране? Если Россия предположительно «коррумпирована в той же мере, что и Конго», как считает Фрейзер Кэмерон, то кто из оставшихся в России может достоверно сообщить о состоянии коррупции?
Я не могу ответить на этот вопрос, т. к. сам точно не знаю, но предположу, что это могут быть иностранные бизнесмены. Иностранные бизнесмены, критерии коррупции которых в значительной степени основаны на том, как у них идут дела, какую прибыль они получают. Освещение деловых и политических вопросов в газетах, издаваемых на деньги западных компаний, или прозападных газетах, таких как «The Moscow Times» и «Новая Газета». Освещение деловых вопросов в западной прессе, которое нередко бывает ангажированным или направленным на достижение определённой цели, например, «Эффект Эрмитажа», как это практикует Уильям Браудер. Другая альтернатива для «Transparency International» — вообще не проводить опросов среди российских компаний, имеющих русских владельцев.
Вышесказанное вовсе не означает, что коррупция в России — это сущие выдумки. Проблема, конечно же, существует — и это неудивительно, поскольку коррупция получила столь широкое распространение в Европе в целом. Существенная разница заключается в том, что сообщениям о коррупции в России уделяется самое пристальное внимание, чего не происходит с аналогичными или более серьёзными проблемами, имеющими место в других странах. Такое искажённое восприятие коррупции в России оказывает сильнейшее влияние на формирование её международной репутации, в то время как уровни коррупции, определённые собственными гражданами других европейских стран, мало сказываются на их репутации. «Transparency International» проявляет самый ярый фанатизм в сообщениях о коррупции в России и остаётся сонным слепцом, когда речь идёт о коррупции в странах, которые финансируют эту организацию.
После меня хоть потоп: Александр Мотыль клеймит Новую Путинскую Россию
Статья была первоначально опубликована на веб-сайте Kremlin Stooge[157] в марте 2012 г.
Однажды — скажем, в 1993 г., когда была опубликована книга Александра Мотыля «Дилеммы независимости: Украина после тоталитаризма», — вы вполне могли бы подискутировать с ее автором. Я хочу сказать, что он действительно неглупый человек: опубликовал уйму книг, как художественных, так и научных, пишет стихи, рисует — судя по тому, что я видел, довольно эмоционально — и, судя по некоторым сведениям из его жизни, он — восприимчивый человек, отличающийся глубоким пониманием вещей. Он бегло говорит на нескольких языках и может объясниться на паре других, в том числе на русском. Он был — и, насколько я знаю, остаётся — профессором политологии и директором «Отделения глобальных проблем» Университета Рат-джерса. Но тогда «Дилеммы» наводили на мысль о том, что он ратовал за «постепенные реформы постсоветских государств». Всё правильно; так оно и есть, правда ведь? Кто же думает, что эти регионы не выиграют от постепенных реформ? Так я думал тогда.
Все иллюзии об инклюзивности рассеиваются в первом же предложении введения: «Украина стоит особняком среди государств — преемников Советского Союза». Ну, пока ещё ничего, не правда ли?
Перспектива становления великой Украины изложена во втором предложении: «Она имеет особую важность по многим причинам и потому призвана сыграть центральную роль в будущем Европы и, следовательно, в иностранной политике Соединённых Штатов». Пусть его слова не вводят вас в заблуждение, будто он украинец. Александр Мотыль — американец, он родился в Нью-Йорке, хотя и имеет украинские корни.
И пока мы быстрыми штрихами рисуем его портрет, который, несомненно, не даёт возможности оценить по достоинству всю многогранность Мотыля, самое время поведать о том, что он ненавидит[158] в России: а это — тайная полиция. «Я занялся советологией с целью понять это криминальное государство и получить возможность писать о нём так, чтобы ослабить его и способствовать укреплению прав человека, а также национальных и гражданских прав. Это весьма близко связано с моим происхождением — я родился в украинской семье, и некоторые из моих родственников погибли в застенках советской тайной полиции — и поэтому мной руководят как личные, так и политические мотивы». Понятно? Мотыль рассматривает своё образование как обязательство отомстить за убиенных родственников, делая всё, что в его силах, для ослабления современной Российской Федерации и таким образом наказывая её «тайную полицию», членом которой некогда был новый лидер Российской Федерации. Еще раз подчеркиваю: я уверен, что вышесказанное не даёт точного представления о Мотыле как о многосторонней личности и это лишь краткий портрет в рамках 3000 слов, а нам совсем не хочется тратить время на пространное описание всей многогранности этого парня.
155
156
157
158
http://news.rutgers.edu/focus/issue.2007-10-23.8686249131/ profile.2007-10-24.3385238183