Рассеянно высветив последнюю информацию, Сергей увидел план лаборатории с разрушениями. Он смотрел на схему со всё возрастающим интересом. Вчера он довольно долго любовался, как Берн крутит схему, так и этак, пытаясь сделать то, что не смог сделать изощрённый разум компьютера, – найти систему в разрушениях лаборатории. Этого не удалось ни Берну, ни Вилу, ни, тем более ему самому. Но сегодня, прямо сейчас, он неожиданно увидел спираль. Некоторые блоки, попадающие в струю, стояли, как ни в чём не бывало, – это, видимо и сбило их с толку накануне.
Сергей встал.
- Слушай, как тебя зовут? А то, – Зелёный, да Зелёный!..
- Василием.
- Ну, тогда, будь здоров, Василий! Меня ждут великие дела… Я в НОК-центр.
- Угу… только ты не отключайся, – ты же свидетель, – прокричал вслед капитан и, уже тише, добавил, – пока просто свидетель…
Вспышка энтузиазма исчезла в никуда задолго до того, как он добрался до НОК-центра. Уже на пороге откуда-то обрушилась простая мысль:
«А с чего, собственно, я решил, что мои соображения этим ребятам интересны? Только потому, что они задают мне какие-то вопросы, а потом слушают мои соображения? Слушают или, может, только вид делают? А кто это меня вдруг убедил, что всё это не какой-то психологический эксперимент? А как этот дикарь будет действовать, если сказать ему, что… Хотя, здесь я перебираю, наверное. В конце концов, то, что я свалился сюда, как снег на голову – вполне очевидно. Значит, они тоже в сложном положении, хоть и не таком, как я. Значит – перебираю. Хотя, возможно, не очень сильно перебираю».
Всё. Настроение упало. День протекал сквозь него, вязкий и жирный, как земля, пропитанная нефтью, оставляя после себя неприятный след. Остатки душевного равновесия он оставил в доме так нелепо погибшего человека, а может быть там, – на своей Земле, Земле, которую он знал и, как оказалось, любил.
Он старался не смотреть по сторонам в пути, – каждый взгляд, казалось, выбивал из него силу, лишал желаний, смысла существования. Что он? Зачем? Откуда это всё? Откуда эта тоска, похожая на отчаяние? Не так должен чувствовать человек в раю! Да и рай ли это? Вокруг чужая жизнь. Чужие люди. Что они для него? Что он для них? Как это всё понять? С чем бороться?
«Я им нужен? Нет, видимо, нет. Они меня… жалеют! К чему мне сейчас, здесь мои возможности, сила, реакция? Я умею нападать и защищаться. Нападать на кого? Защищаться от кого? Я умею проектировать машины… смешно даже говорить. Умею их изготавливать… да… Архимед искал точку опоры, чтобы перевернуть землю, а мне нужна сама Земля. Как рыба на суше! А они пытаются делать искусственное дыхание… рыбе! Впрочем, даже этого не пытаются. Вон капитан притащился, – привет – приветик. Вроде так и надо. А может он и прав. Что я, собственно, хочу? Внимания? Сочувствия? Нет, только не это. Да и чего меня жалеть? Молод, здоров… живи и радуйся. У Зелёного дел до чёрта, – Бонзай из окна выпал. У Берна с Вилом лаборатория грохнулась, эксперимент накрылся, тут я ещё! У всех, – дела; один я, как дурак на каникулах…»
Сергей вдруг вздрогнул, услышав приятный женский голос:
- Пользователь, Вы превышаете безопасную скорость движения для данного вида дорожного покрытия. Настоятельно рекомендую передать управление автомату.
Пошарив глазами по пульту управления, и не найдя ничего, он наудачу ляпнул:
- Ну, хорошо, веди сама. Пункт назначения – НОК-центр.
- Управление принято. Пункт назначения – НОК-центр. Приятной поездки.
Сергей откинулся на сиденье, – настроение упало ещё, хотя казалось, что падать больше некуда.
«Вот черт, – и здесь сервис! Или я найду себе работу, или свихнусь. Может попробовать себя стражем порядка? Хотя какой страж из неандертальца? Рядовым в армию и то не возьмут, тем более не возьмут. Видимо, всё же, меня ждёт карьера лабораторной мышки… кошмар какой-то!»
Можно было бы, конечно, вызвать по связи Берна или Вила. Просто нажать. Нет. Мешало что-то внутри. Очень хотелось сделать всё как тогда – в другой жизни. Назло, в конце концов, всему этому.
Ему повезло, – Вил был первым, кого Сергей увидел в трансформе. Тот, не торопясь, шёл по коридору с… «бог мой, вот это ноги!» Волк прибавил шаг.
- Вил!
Чернородненко и «ноги» замолчали и повернулись. Волк пожал руку Вилу, глядя мимо него.
- Вил, дорогой, представь меня даме.
Волк проговорил эту фразу, как сомнамбула, – без интонаций, и это было единственным, что выдало наблюдательному Вилу, что настроение Сергея далеко от нормы.
- Ну, разумеется! Танюша, – это Сергей Волк… третий.
- Сергей. Первый, единственный и неповторимый, – Волк поцеловал девушке руку.
- Таня… Вил имел в виду наш с ним старый разговор.
- Дискуссию! – вставил Вил.
Татьяна взмахнула ресницами в сторону Чернородненко, и снова повернувшись к Сергею, сказала:
- Вилли, дискуссия может быть только между профессионалами, а ты… при всём моём уважении.
- Не вздумай что-нибудь сказать! – Сергей продолжал держать Танину руку. Таня её не отбирала.
Вил пропустил свою очередь лишь на долю секунды, но две пары глаз, зелёные и серые, мгновенно повернулись к нему.
- Татьяна говорила, что нам с Берном явно не хватает третьего до абсолютной творческой группы, а я всегда пытался ей доказать, что в нашем случае двое, – оптимум. Каюсь!
Вил сделал позу, заработав улыбки.
- Кстати, Сергей, ты очень вовремя, – мы как раз собирались с тобой связаться. Таня, – твой… врач.
Перед тем, как сказать последнее слово, Вил не то чтобы сделал паузу, а чуть запнулся. Эта запинка подействовала на Сергея, как ушат холодной воды. Постаравшись сохранить непринуждённость, он произнёс:
- Психолог…
- Ого! Мы, видимо сработаемся! – Татьяна смотрела на него весело и открыто.
- Хороший психолог. – Констатировал факт Сергей, – ему явно полегчало.
- Я так понял, что кандидатура врача возражений не вызывает. Пациента, видимо, тоже.
Таня отняла руку чуть быстрее, чем нужно, посмотрела на Волка, Сергей покосился на Вила, – тот ничего не заметил… кажется, – с самым невинным видом смотрел на часы, приклеенные к рукаву комбинезона. Игра в переглядки закончилась тем, что Татьяна, натолкнувшись на прямой взгляд Сергея, вдруг засуетилась.
- Вил, ты э-э-э…
- Да, точно. Сергей, есть дело.
Волк сразу сделал серьёзное лицо, поймал правую ладонь Татьяны и очень непринуждённо вынудил её взять себя под руку.
- Я хотел попросить тебя, – продолжал Вил, – поприсутствовать сейчас на одном мероприятии. Соберутся все инженеры и кадеты, работавшие на наш с Вовой эксперимент. Необходимо обменятся мнениями. Вову мы, похоже, не дождёмся.
- Что с ним?
- Да ничего, – улаживает трения с ИДой, с инспекцией движения, – он пока сюда летел, все правила понарушал.
- А-а, ну ладно. А я на вашем мероприятии что, – вроде экспоната?
- Не комплексуй, Серёжа, ты интересен, как испытатель, прежде всего. Кроме того, сейчас наша теория с треском провалилась и твоё мнение по сути проблемы, как это не парадоксально, может оказаться далеко не лишним, может случиться, и единственно верным, – ты не связан стереотипами.
- Пригласите обезьяну из цирка, – у неё стереотипов ещё меньше.
- Она через барьер не проходила… ты идёшь или нет?
- Веди, потомок! Ох, не нравится мне это всё… лучше было бы, не поднимать шума вокруг моей персоны.
- Именно это и было решено. Последняя команда Бонзая. Но взрыв и смерть самого Бонзая… весь этот шум секретности окончательно положил конец. Теперь будем просто ограничивать информацию для журналюг, по мере возможностей.
Глава 9
Десятка два бело-голубых комбинезонов, расположившихся в зале в непринуждённых позах, без особого напряжения создавали шум, превышающий все санитарные нормы, и появление руководителя не произвело на сотрудников сколько-нибудь заметного впечатления. В противоположном конце зала Сергей не без удивления заметил обыкновенную доску, ту самую, на которой пишут мелом. Туда и увлёк его Вил.