Морщины у его рта посуровели, когда до них донесся шум приближающихся наездников. Вот сейчас они окажутся среди врагов.
Лошади неистово заржали. Лаоклейн и Бретак зло закричали и вырвались из своего укрытия. Лаоклейн оказался лицом к лицу с англичанином, который был похож на Дару. Эту схожесть нельзя было отрицать или проигнорировать.
– Итак, лорд Чилтон, мы встречаемся еще раз.
Бранн был в ярости.
– Шотландский негодяй! Ты слишком много на себя берешь. Мы вооружены.
– Наверное, уже нет. – Макамлейд взглянул на своих людей. Охранники англичан были в их руках. – Ваше оружие уже находится в других руках. Теперь наша очередь. Твоя, Райланд, и моя. Как твое мужество?
– Покрепче, чем твое, Макамлейд.
Бранн выпрыгнул из седла, не обращая внимания на резкий протест Дары.
Лаоклейн взглянул на нее. Ее зеленые глаза злобно смеялись. На его губах появилась горькая улыбка. Он кивнул головой. Клинок палаша Бретака задержал Мерлиона в седле. Лаоклейн спустился с лошади. Высоко над головой Макамлейд поднял старинный палаш и крикнул:
– За Дункана!
Они начали сражаться.
Бранн наступал твердо и решительно. Он чувствовал только ненависть. Она одна царила над всеми остальными чувствами, которые ему довелось испытать. Его клинок с жадностью искал шотландца, который держал в плену его сестру, надругался над ней, а после этого решился ступить на землю Райландов. Злоба была в его оскаленных зубах, в его блестящих глазах. Но каждый раз, при каждом ударе его меч натыкался не на плоть, а на металл. Макамлейд отступал невредимый после каждого ошибочного удара. Лицо его выражало ликование. У Бранна же, охваченного одной лишь ненавистью, было единственное желание – убить.
Злоба Дары возрастала с каждым необдуманным выпадом брата, приближавшим его смерть. Мужчины вокруг нее молча наблюдали и ждали. Одна из служанок старалась подавить рыдание. Этот звук, хотя и заглушённый, громко раздавался, сопровождая возгласы сражающихся мужчин и удары их клинков.
Она закусила пальцы, наблюдая, как клинки их встретились и задержались в воздухе, и никто не хотел уступить. Мускулы напряглись.
С огромной силой Лаоклейн отбросил Бранна назад и затем ждал, пока тот не встанет твердо на ноги. Бранн жаждал крови и сделал поспешный выпад. Он еле стоял на ногах и поскользнулся на предательском камне. Поскользнулся прямо под клинком Макамлейда. Шотландец был над ним, весь в напряжении перед последним ударом.
– Лаоклейн!
Вопль Дары прорезал застывшую в воздухе тишину. По лицу мстителя она поняла, что пощады не будет, больше она не умоляла. Она не дала ему насладиться кровью, но знала, что выбор остается за ним.
Лаоклейн посмотрел в горящие глаза своего поверженного врага. Карие глаза. Он отступил и опустил свой палаш.
– Райланды не просят пощады. – Бранн плюнул на Лаоклейна. Пальцы его все еще сжимали меч. – Если ты собирался убить меня, то сделай это сейчас.
Лаоклейн покачал головой:
– Ты был на краю смерти. Я думаю, я отомстил. Ты был повержен. Каждый раз теперь, глядя на восходящее солнце, помни, ты живешь благодаря милости шотландца.
Внимание Лаоклейна привлек протест Дары после сказанных им слов. Он не обращал внимания на человека, все еще распростертого у его ног.
– Ты нашла успокоение в Чилтоне, дорогая? – Его тон был подобием пытки.
Она медленно покачала головой:
– Ты нарушил мой покой навсегда, Макамлейд.
– Нет, покой твой не нарушен. Ты его обретешь.
Ее влекло к нему. Она подтолкнула кобылу вперед и остановилась в нескольких дюймах от него.
Никто не заметил, как Бранн встал на ноги. Он смотрел на сестру, не веря своим глазам. Он считал, что вырвал ее у этого мошенника, а сейчас видел, как его сестра почти нежно касается рукой лица шотландца.
– Дара, – голос Бранна был ужасен. – Отойди.
Спустившись на землю, она смотрела на брата, стоя рядом с темнобровым шотландцем. Она была бледна и сердилась, когда умоляла понять её.
– Прости меня, Бранн. Вот мой выбор. Я не могу подчиниться твоему выбору. Он – шотландец, да, но его руки не запятнаны кровью ни одного Райланда. Пора прекратить убийство, начатое Кервином.
Бранн шагнул вперед, но вдруг обнаружил, что плоская сторона палаша Макамлейда преградила ему путь. Они обменялись взглядами, в которых все еще было желание убить.
– Ты довел ее до этого, ты, дьявол! Забирай ее отсюда. Ей нет дороги назад!
Лаоклейн стоял молча, хмурый.
Бранн больше не взглянул на Дару, хотя она повторяла его имя со слезами в голосе.
Злой от того, что Дара страдала, Лаоклейн посадил ее в седло и сел сам. Он свирепо посмотрел на англичанина:
– Брось оружие на землю.
Бретак направил свой клинок в сторону Мерлиона и рычащим голосом подтвердил суровое требование Лаоклейна.
В глазах лондонца был такой же гнев, как и в глазах Бранна, но он медленно подчинился приказу, как и другие.
Своим презрительным взглядом Лаоклейн привлек внимание Бранна, потом дотронулся до руки Дары, приказывая отправляться. Он пустил своего коня в галоп, не оглядываясь и не видя, едет ли она за ним. В какой-то момент его охватил ужас, когда он остановился, чтобы услышать стук копыт ее лошади, отличавшийся от стука копыт рыжего коня.
После минутного сомнения Дара пришпорила свою серую кобылу и помчалась за Лаоклейном. Она не смотрела назад, ни на своего брата, ни на человека, который хотел жениться на ней. По своему собственному желанию, на свой собственный риск она выбрала своим домом Шотландию, и свою жизнь решила разделить с шотландцем. Смотреть назад было бесполезно.
Сразу же к ним присоединились остальные шотландцы. Один был совсем рядом с Лаоклейном. Он старался перекричать шум ветра и топот копыт.
– Они не пустятся в погоню, мой господин. Райланд остановил тех, кто попытался.
Лаоклейн посмотрел через плечо, а потом, нахмурясь, на Дару. Она смотрела на него твердо, скрывая свою боль, но это не обмануло его. Он сигналом остановил всадников.
– Бретак. – Тот подъехал ближе. – Езжай вперед, и вы все, в сторону границы, только медленно. Не следует привлекать внимание.
Всадники неохотно послушались. На некотором расстоянии к ним присоединился мужчина, который должен был освободить их недавно негостеприимную хозяйку.
Дара держала свою кобылу. Она была не в силах взглянуть на Лаоклейна до тех пор, пока он не заставил ее сделать это.
– Дорогая, я хочу, чтобы ты поняла, с чем мы столкнемся. Горы будут нашим домом, но в Галлхиеле будет нелегко. Там будет и небезопасно, пока мои притязания не будут услышаны, оспорены и подтверждены. Если ты возвращаешься к своему брату, то возвращайся.
В его речи не было ничего, что могло бы выдать его чувства.
– Я не боюсь своего решения, – ответила она просто.
Он вглядывался в нее, как будто бы мог разглядеть ее самые скрытые чувства. Ей было интересно знать, понял бы он ее чувства лучше, чем она, если бы мог прочитать их. Наконец он кивнул головой, удовлетворенный, и они быстро догнали остальных.
ГЛАВА 16
Все утро они шли равномерным шагом. Не убыстряя его, чтобы не устать, и не замедляя. Окружающий их пейзаж понемногу менялся. В теплые месяцы торфяники, поросшие вереском, были мшисты, болотисты, препятствием была и лесная чаща. Сейчас же земля была твердой, лес стоял голый, и всадникам было легко ехать по такой местности.
Дара, не отрываясь, смотрела на худое лицо Лаоклейна, но по его выражению ничего не могла понять. И он, и она молчали.
Наступали сумерки. Они остановились в деревушке, в которой было всего лишь несколько домов, стоявших в ряд на открытом месте и потемневших от январской стужи. Они расположились в таверне, которая представляла собой комнату с темными стенами и низким закопченным потолком.