— … Присмотрю подарки в городище. Близко день, когда имя мне дали. Отцу подойдёт нож из склатского железа. А ещё хочу сделать подарок Васе…
— Склатского? — вскинулся Темелкен.
— Ну да ты же слыхал уже…
Родим, уловив в голосе побратима интерес, приподнялся на локте, задумался.
— Если степняков миновать и идти налегке туда, где солнце спит, через щепоть дней степь начнёт перемежаться лесом, а на исходе от этого ещё четвёртого дня начнутся засеки склатские. А там и Белая Стена — городище их. Только оно не цельное, как наше, а из многих селищ как бы. В одном — гончары, в другом — мечи, ножи куют. Ковали, или кузнецы? И камень железный у них там хороший, и мастера. Да что с тобой? — Родим видел, что Темелкен едва слушает его.
— Родичей моих зовут алаты. Алаты, понимаешь?
— Алаты — скалаты. Сходство вижу. Может, это племя твоему и роднее. А дальше я не ходил.
— Как же так? Десять дней? А я три года у степняков в плену жил, слова родного не слышал! Ум едва не ушёл!
— Степняки с восхода медленно катятся. Откуда им про закатные земли знать, пока не побили-пограбили? Впереди того племени, откуда мы с тобой ушли, ещё три я видел рода степняцких. Медленно идут они за скотом на закат, широко идут. Их скот здешней степи чужой, траву выбивает, не могут они долго на одном месте. Ну а на закат их, верно, тянет чем.
— Не могут, точно, — вспомнил Темелкен. — А ты зачем так далеко на закат ходил?
— Я — вой. Сказал Нетвор — пошёл.
Темелкен замолчал, задумался. И Родим задумался. Раньше побратимы о походах воинских не говорили. Но сейчас были они уже одного роду-племени. Какие между волками секреты? И Родим стал вспоминать, рассказывать.
Вспомнил, как пошло их три по четыре полечей да вои — он, Бакол, Нагой, сына Тура, да кровный брат Нетвора — Треба. Четверо, значит, хорошее, доброе для воя число. Полечи — серебро да меха поменять, вои — осмотреться, других людей послушать. Обсказал, как степняков обходили, как меха на железо, склатами кованное, меняли, как девки на него смотрели склатские…
А как обратно пошли и к дому уже близко было, пожар увидали. Степняки селище подожгли соловянское. Треба как старший Нагою велел полечей вести, а трое воев поглядеть пошли. Ну и поглядели маленько — девок да ребятишек, что в полон погнали, отбили да через болото увели.
Замолчал Родим, вроде как всё сказано.
— А где сейчас Треба? — спросил Темелкен. — Погиб?
— Почему погиб. Третьего дня по Росе-Реке ушёл на однодеревке. Когда мы в драку со степняками ввязались, Треба и Бакол — вперёд пошли, соловян повели. Я — прикрывать остался.
— Почему ты?
— Я из лука быстрее бью. Они мне стрелы оставили. А ямы копать — коням ноги ломать — на то много времени надо. Ну да болото рядом было. На болото коням ходу нет.
— А если бы тебя не было, кто остался бы?
— Треба, он сильный вой.
— Значит, ты сильнее Требы?
— Сила — не главное. Треба — большой опыт имеет. Много раз водил и в степь, и на восход, и по Реке, и через Гать Большую.
— Но в поединке ты сильнее?
— В поединке — сильнее, — с неохотой признался Родим. — Стыдно силой гордиться. Не моя она. От Рода, что жизнь дал. Мне больше дал, с меня же больше и спросит. Да и не всё в силе сокрыто. Треба — велет он.
Родим замялся, и Темелкен удивлённо поднял на него взгляд. Побратим вёл себя так, словно бы говорил не о запретном, а о неудобном для человека. Ну, если бы был Треба без ноги, а Темелкен взял вдруг да не заприметил.
— Что значит велет?
— Значит, что он слово сказать может. Нужному слову время и место знает. Или, наоборот, слово само к нему идёт… Не знаю я. Но как скажет велет — так и станет потом. Оттого и волки, помнишь, нас у леса ждали? Треба сказал: приду я — и пошли. И тутсказал Треба — я идти должен. Хмурый был сильно. Ты пойдёшь, сказал, много будет крови, но чем я — меньше. Послушал я. Этот дар редкий теперь. Мама говорила, что раньше не чудно было велета встретить. Целой деревней рядом жили. С солнцем, говорила, велет может поспорить, с камнями, с людьми говорит, как водун. Только иное это. Водун к силе идёт, велет — от силы. Мучит она его, между землёй и небом держит. Водуну легче. Водун решать по себе не волен. Ему Раз Вышний опора. Покажет Вышний Раз — и всё вокруг послушно водуну, покуда волю божью ведёт. А велет — он от воли свободной. Решит — посолонь пойдёт, решит — против. Может, в Сварге потом и осудит его Вышний, но здесь велет выбирать сам станет. Оттого тяжело ему. Нет хуже, когда знаешь — только сам выбрал.