Шаги назад
Крестоносцы у стен Венеции Контур храма явился в полдень, Белый купол в седой дали. Боже правый, то Гроб Господень! Неужели? Ура! Дошли!!! Не стыдясь живота пустого, Рваной юбки, худых лаптей, Полз последний поход крестовый - Десять тысяч святых детей. Где бретон..., где британский говор, Где немецкий чудной басок, Итальянский потешный гонор, И латинский сухой песок. Орифламма в руках девчонки - Златостенный Ерусалим. Отче наш, для чего нам четки? Мы молитвы шагами длим. Выбирая глухие тропы Корку хлеба зажав в горсти, По полям, по пыли Европы Мы идем, чтоб тебя спасти. Море ляжет под ноги пухом, Гибкой веткой поникнет сталь. Царство божье для сильных духом, Кроме тех, кто в пути отстал Или спит на чужой землице. Остальным и вино и хлеб. Римский папа начнет молиться, Белый агнец придет во хлев. Валом рыба повалит в сети, Станет черной седая прядь. И никто ни за что на свете Не посмеет тебя распять! ...Спелой гроздью повисло знамя, Солнце шпарит поверх голов И архангел парит над нами, Будто Гамельнский крысолов.
Вуаля! Метнулся свет заплатой на трико, Назойливый сквозняк обнял за плечи... Играть с пустым желудком нелегко, Играть с пустыми фразами не легче. Мой выход на брусчатку мостовой От розы в рукаве до камня в спину. И тишина покажется живой... Бисируйте - на сцене Коломбина! Вот веером в руке раскрылся фарс - Сюжет простой, как пьяная беседа, Но приглядитесь - в профиль или фас Узнаете жену или соседа... А может быть... Ах, что вы, монсеньер! Жестокий век и нам не до пародий... По шкуре виден пес, по шапке - вор, Как говорят бездельники в народе. От смеха балансирую к слезам, И снова - в смех. Виват аплодисментам! Любой актер назначит цену сам Таким уравновешенным моментам - Мозоль на пятке, маска на лице, Под маской пустота, в ладонях вера... Как различить? А истина в яйце, Которое швыряют в лицемера. Но вот финал - злодей нашел конец, Влюбленные - постель, супруги - чадо... Толпа отхлынет, смолкнет бубенец На шляпе Арлекина... Без пощады Я смою роль и грим с усталых щек, Нашью еще заплату на колене, И, чтобы оплатить актерский счет, Пойду смотреть чужое представленье.
Ночная песенка для принца Тает картонный замок в руках рабочих, Вянут огни, знамена спадают ниц. Кто тебе скажет: Гамлет, спокойной ночи. Кто улыбнется: доброе утро, принц. Дания дней и ночное ее подобье - Две стороны шекспирова ремесла. Славно выходит - днем мастерить надгробье, Чтобы под ним избегнуть ночного зла. Предощущенье - каждый второй предатель. Верную птицу рад бы принять на грудь. Сколько их пестрых выпустил в мир создатель? С белой под сердцем не умереть - уснуть. Тронная зала, звери в овечьих шкурах. Нежное сердце навеки замкнет броня. Пару волков моих - серых и вечно хмурых Завтра убьют на празднике в честь меня. Даром дубы сплетают сухие кроны. Милая мать, поймите, моя тоска Не оттого, что мне не добыть короны, А оттого, что вышли за дурака... Флейта играет тише, волна короче. Правда для принца нищих всегда одна. Песня для принца - счастье спокойной ночи Да на подушке локоны цвета льна.
* * * На сцене блеск и мишура, идет роскошная игра и зрители в азарте, Следят как движется рука очередного игрока простых актерских партий Ромео юн, Ромео пьян, не портит ни один изъян влюбленного героя. Джульетта манит красотой и кажется почти святой, вся в белом шелке, стоя У черной рампы на краю и голос ангелом в раю взлетает на галерку: «Я за любимым двинусь вслед на сотню лиг, на сотню лет...» Как трогательно горько. Ликует публика и шквал оваций Вас очаровал... Актеры и актрисы Почти что боги, разве нет? Но мой единственный совет - ни шагу за кулисы. Гримерка. Лампочка в углу. Чулок без пятки на полу. Початая бутылка. На стуле вянет белый шелк, под стулом - ах! - ночной горшок... Красавица, что пылко Твердила страстный монолог, устало штопает чулок... Тупая боль в затылке Изводит. Палец уколов, она бормочет пару слов, к стеснению не склонна... Боится в зеркало взглянуть - расплылся стан, обвисла грудь. Вот это примадонна. А вот Ромео весь в огне - прижал к заплеванной стене кудрявую хористку И от... любви... не чуя ног, твердит что болен, одинок, уже не склонен к риску, И потому, идя ко дну, он ищет верную жену, а не худую ссору... Смешон и жалок старый шут! Ну а теперь, я вас прошу, вернемся к режиссеру... Он пьет один на брудершафт с трюмо расколотым. В ушах звенят скупые фразы: «...Спектакль вышел на ура - немного хуже, чем вчера. Уже четыре раза Я слышал этот монолог. А стиль высок, как потолок в провинциальном зале. Вы не бездарны, но увы не прыгнуть выше головы...» Так зрители сказали. Жену весной увел корнет. Три дня, как в кассе денег нет. Вокруг чужие лица. И режиссер наедине с собой купается в вине, мечтая застрелиться... Для Вас, мой друг, из-за колонн выходит труппа на поклон - к цветам и дифирамбам... Для нас - работа из работ. Горьки и скудны хлеб и пот... Опять к барьеру рампы Нас вызывают и на бис мы исполняем ваш каприз. А в зале львы и лисы. Монокли взглядов, шелест рук. Останьтесь в кресле, милый друг. Ни шагу - за кулисы!