Коктебельная колыбельная
Коктебелит - были, байки, Сладкий крымский сон. Сняли шлепанцы и майки, Кончился сезон. Опустевшие прилавки Ветер тормошит, Бликом солнечной булавки Старый мол прошит. Бродят кошки, просят рыбы, Мяса, молока. Трут о каменные глыбы Тощие бока. Кошкам свой кусок положен - Схватят и в подвал. Говорят, старик Волошин Их нарисовал. Спят в пыли от крыш до спален Домики, дворцы. Продает шальной татарин Сласти-леденцы. Ни фрегатов ни баркасов... Наберу в ладонь Горсть зеленых мокрых трассов, Желтый халцедон. Увезу с собой в кармашке И среди зимы Вспомню: белые барашки, Отмель, море. Мы.
Овечья песня
Даль - Галилея, Гори, Тепе-Оба. Горы на горизонте. Вода горчит. Каждая капля, стекая с камней, звучит. Маленькими шагами шьется в траве тропа. Белым ягнятам хуже - вдали видней Белые кольца, ласковое руно. Спи беспокойно - волки придут с луной, Если пастух не успеет зажечь огней. Резво бегут на пламя глупые малыши - Заполночь чьей-то шкурке пятнать траву. Желтые первоцветы блестят во рву - Крепости больше нету. Дитя, дыши! Путь твой промчится по склонам и ручейкам, В горной стране тумана белых - не увидать. Если бы мы с тобою могли летать, Сыпали б манну вниз с облаков, волкам. Прочь, мой хороший - вороны начеку, Грозные тучи ходят на Карадаг. Ветер толкает в спины чужих бродяг. Время решает - выжить ягненку или щенку... Небо горит над нами - такая даль. Люди спешат по тропам, пустые в хлам. Трещины делят косточки пополам - Только за этим в апреле цветет миндаль.
Марточка
Хай, холмы! На мове попробуй move it Белых мух гладь неровностей не волнует Их сдувает ниже, к морскому пляжу А в холмах только ветер пляшет. Бродят козы, гадят в пути коровы. Молоко в подойник нальёшь - неровно. Старенькой кровати подставишь ножки, Глядь - а мух заменили мошки, Золотые, в желтых лучах толкутся. За садами спит виноградник куцый. Обрезал лозу да обрезал руку, Кровь напоит корни - и так по кругу. Кров из красной глины, кровать, коровы, Ров и крепостной силуэт короны. Император спит на исходе марта, Под ногами щит, в изголовье мята. Прохудилась синяя черепица, Каплет дождь. Я ладонь протяну - напиться. Было место встречи, а стало мiсто. Хмурый пристав за ночь опишет пристань - Не пристать. Лечу. А вокруг - холмисто.
Подорожник
Исток. Родник. И небо в роднике - Такая близь. Коснись его губами. Молись, что вник - ты книга между книг. Шершавыми верблюжьими горбами Ползут холмы в автобусном окне. Трясет бродяг, зато земля спокойна. От койне уцелело лишь арго И рыжее руно кудрей эфебов Напоминает - греки далеко И Одиссею, лотоса отведав, Не хочется глядеть за окоём, Он продавец в лачуге "На подъёме" Где гвозди, жесть, где тазики с бельём Старухи носят споро. Время в дреме. Итака? Так... поселок у воды, Курортный рай для дикарей и кошек, Лепешки-сыр-вино, аллаверды И в полночь над палаткой звездный ковшик. Твердили - карбонарий, лотофоб... И не таких покоила Таврида. Утру платком царицы потный лоб. Обида не обет, дружок, ты ври да Помни - где-то острова, К которым мы не плавали ни разу. Горит огнем волшебная трава, Но сквозняком с холмов остудит разум. Проехал грека, мы пойдем пешком, Взамен имен возьмем чужие ники, Прикинемся - торговкой, пастушком... Пускай старик за нас допишет книги.
Кто остановится - будут звать Николаем
Расставальс
Ни ножом по руке, ни ногой на межу. - Всё в порядке? - Окей! - Уходи! - Ухожу. Под шуршанье грошей сентябриной казны. - До свиданья? - Прощай! - Навсегда? - До весны... Расставальс вечеров, поцелуи с утра. - Не болей! - Будь здоров. - Нам пора? - Мне пора. Кувырком с чердака, по-пластунски в нору. - Не скучай! - Ну, пока. - Ты уйдёшь, я умру? - Будешь жить, вспоминая наш Самбатион, Белой яблоней, птицей, доской на мосту. Слёзы канут в потоке, расступится он. ...Я зерном обернусь и в тебе прорасту.
Поздно
Она приключилась с тобой. Где-то в баре, лохматая, в стельку. Жадный рот, горький пот, взгляд навылет и вот Собирая в родную рубашку чужую истерику, Воровски зарываясь лицом в эти тёплые волосы, понимаешь - попал. Она плачет в такси. Лямка лифчика режет плечо. Ты сжимаешь ключи - обогреть, подлечить... боже, губы твои горячи, А ладони как лёд... Она смотрит навлёт. Её нет в этом теле почти три недели, в дальнем Дели она поёт Ни на йоту не делаясь ближе. Кожу лижет Электрический свет. Отбой. Эта дура приключилась с тобой. Можешь выбросить в Мойку мобильник, сменить пароли, Дать по рылу своей социальной роли. Уехать в Гоа, забить на кризис и зимь Купить себе десять Зин и бензин с резиной, Сбежать обратно, затеять инцест с кузиной, Достать из кармана шарик, убедиться, что он голубой. Не поможет - она уже приключилась с тобой. Канет год - ты забудешь, как её даже звали, Как вы любили друг друга на трубах в грязном подвале, Как орали и утирали снежинки с курток. Как она носочком вминала в асфальт окурок, Как уснула пьяной, тяжело, невпопад дыша. Как ты понял - у тебя и у неё есть душа... Ты сжимаешь ключи. Из скважин на тебя заскрипел замок. Ты был важен и напомажен и по правде уже не мог Одиночку оторву дуру волочить, как палач Жанетт, Безупречить бичом натуру, слышать звон золотых монет, Видеть - вот она в интернете, белой ручкой сжимает чат. Ей молчат - и тебе молчат. Она поёт себе в Дели. Её здесь нет. Видишь - баре в стерильном баре пьют коктейли, читают "Дэйли" Их подруги готовят луки, сладкогубы и белоруки, Они знают свои законы, чтят журналы и ини-яни. Что ты смотришь, как на иконы, в очи этой нездешней пьяни?! Убирайся и хвост трубой, будет лучше, майн либер бой... Поздно. Она приключилась с тобой. Лунным вечером генваря. Тварь. Любимая. Зря.