Приближение к Рождеству
Хруст ноября. Листья шуршать устали. Мягкий покой им принесут снега. Кони бредут - миля пути, верста ли. Кровью блеснет в ухе вождя серьга. Как объяснить, что на земле творится? Как услыхать тихий небесный хор? Ждут в сундуке мирра, янтарь, корица. Глядя на юг, щурится Мельхиор. В праве пустынь каждый шакал - законник. Доли воды - сильному и вдове. Ветер пустынь бьет по лицу - запомни, Душу свою только огню доверь. Там где Мизрах, воины и поэты, Там где Магриб - женщины и базар. Смирну, сандал, шахматы и монеты Прячет в суму яростный Балтазар. Сказки лесов помнят одни лианы, Мудрость лесов знают одни слоны. Палкой в песке чертит меридианы Старый моряк - тот, что сошел с луны. Сколько ни спорь, дождь обернется лужей, Даже царю надо снимать венец. Едет Каспар, дремлет под шаг верблюжий. В ветхой шкатулке ладан и леденец. ...Будет хамсин, звезды песком закрыло, Шаг от ворот - и не видать ни зги. Воткнут в бархан медный значок двукрылый. Голос внутри криком кричит "беги". Соком полны Хайфа и Самария, Дети играют - как приказать "убей"? Взор опустив, доит козу Мария. Сыплет на двор Зерна Для голубей...
* * *
Сгущается иней на пальцах травы, Сквозняк пробирается в щели... А может нам просто приснились волхвы, Дары и поклоны в пещере? Рожают на камне, под куполом крыш, С вином и серебряной ложкой. Малыш подрастает - молчун и крепыш, Играет с ягненком и кошкой, Легко засыпает - в постели, в саду, В курчавой и пахнущей стружке, Мы вместе в окошко вставляли слюду И звезды чертили на кружке. Молочные реки качают детей, Тревожные сны забирая, На потных ладошках сто тысяч путей, Отсюда до светлого рая. Для мужа мозоли, труды и горбы, Мне птицы сулили награду Подняться под пенье небесной трубы К прекрасному новому граду, Где сын мой воссядет великим царем, От вод Иордана до Нила. Терпенье - и мы никогда не умрем, Пройдя сквозь земное горнило... Вот ангел стучится в оконный проем - А нам бы - всего лишь - остаться втроем
* * *
Зреет ночь, землей владея. Спят младенцы в Иудее, Спят в дерюге и в шелках, В люльках, в зыбках, на руках. Рыжий Ари - сын солдата, Для него готовы латы, И завернуто в тряпьё Маккавеево копье. Шимон призван петь при храме Принимать узлы с дарами, Жечь огни, читать закон, Видеть Город из окон. Шломо назван назореем, Ами будет брадобреем, Толстый Моше - мясником, Тощий Йося - моряком. Вот смеется в колыбели Безымянный сын Рахели, И над ним воркует мать - Как же мне тебя назвать? Ни рубашки, ни пеленок... Кем ты станешь, мой ягненок? Будешь резать или шить Или угли ворошить? Полюбуйся - звезды эти Дарят свет хорошим детям, Глянь - бредут среди травы Полусонные волхвы, Каждый посохом гордится. Завтра кто-нибудь родится На колени январю... Спи, пока я говорю!
У переправы
Сласти нынче дороги. Потому Не спешится встречать царя. Мишуры китайской полно в Крыму - Глянь - отсюда до января. На базаре с чудом сплошной пардон, Вместо ели опять сосна. Но нежданный гость постучался в дом И ботинки у входа снял. В бороде запутан сухой листок, Пахнет пряностями халат Из одних заплат... Говорили - строг, Обещает и мор и глад. Оказался скуп на слова, зато Отыскал молоток и гвоздь Убирал посуду, играл с котом, Как обычный хороший гость. Как же славно с ним преломить пирог, Выпить чаю, достать конфет. ...Все снежинки в мире придумал бог - Двух похожих на свете нет. До поры до времени быть зиме С красной пылью снега мешать. В Вифлееме Сын побеждает смерть Мы поможем ему дышать. Двух прохожих надо найти в порту И купить билет на паром. Я протру со стола, а потом пойду Вспоминай обо мне порой... Штормовое время зимой в Крыму, Валит стены, крушит кресты. Трое к вечному свету плывут сквозь тьму, Сквозь пустыню, где "пусть" и "ты".
У греческих царей особенная стать
Баллада Эллады
Одиссей в Одессе провел неделю - Семь кругов платанов, притонов, трюмов. Рыбаки и шлюхи, дивясь, глядели Как он ел руками, не пил из рюмок, Золотой катал по столу угрюмо, На цветастых женщин свистел с прищура, И любая Розочка или Фрума Понимала враз, что халда и дура. Рыбаки хотели затеять бучу, Но Язон Везунчик сказал ребятам: «Он бросает ножик, как буря - тучу. В этой драке лучше остаться рядом». Одиссей допил свой кагор и вышел. Мостовая кладка скребла мозоли. Вслед за ним тянулся до самой крыши Резкий запах весел, овец и соли. ...Не по-детски Одесса мутила воду. Он базарил с псами вокруг Привоза, Обошел сто лавок шитья «под моду» И казались рыжи любые косы, Остальное - серое, неживое. Как твердил напев скрипача Арона: «Уходить грешно, возвращаться - вдвое». По пути из Трои - ни пня ни трона. Одиссей дремал на клопастых нарах, Покупал на ужин печенку с хреном, Заводил друзей на блатных бульварах, Отдыхал и лень отдавала тленом. ...«Пенелопа Малкес, белье и пряжа». Завитушки слов, а внутри витрины Покрывало: море, кусочек пляжа, Козопас и пес, за спиной руины, А по краю ткани волнами Понта Синий шелк на белом ведет узорик. И хозяйка, лоб промокнув от пота, Улыбнулась - возраст. Уже за сорок. У прилавка тяжко, а как иначе? Сын-студент. В столице. На пятом курсе. Хорошо б купить уголок для дачи: Молоко, крыжовник, коза и гуси. ...До утра рыдала на вдовьей койке, Осыпались слезы с увядшей кожи. Кабы волос рыжий да говор - койне, Как бы были с мужем они похожи! Будто мало греков маслиновзорых Проходило мимо закрытых окон... Одиссей очнулся на куче сора Лишь луна блестела циклопьим оком, Да хрустели стыдно кусты сирени, Да шумели волны о дальних странах... Сорок зим домой, разгоняя тени, Провожая в отпуск друзей незваных, Памяти пути, покорясь, как птица, Кочевые тропы по небу торя, Чтоб однажды выпало возвратиться В россыпь островов у родного моря. Асфодель асфальта, усталость, стылость, Узкоплечий гонор оконных впадин, И вода на сохлых ресницах - милость Дождевых невидимых виноградин. И глядишь, как чайка, с пролета в реку, Понимая ясно - не примут волны. И зачем такая Итака греку? Как ты был никто, так и прибыл вольный. Чужаки обжили живьем жилище, У былой любви телеса старухи. Про погост Улисса расскажет нищий, Молодым вином освежая слухи. Рыжина проступит в белесых прядях - Город, как жена, не простил измены. Остается плюнуть и плыть, не глядя, За края обкатанной Ойкумены. ...Завтра день светлее и небо выше, Завтра корка хлеба прочней и горче. Обходя сюжеты гомерьей вирши, Парус над волной направляет кормчий. И не знаю - будет ему удача, Или сгинет в черных очах пучины. Поперек судьбы и никак иначе Выбирают имя и путь мужчины.