онь мой умер Эх, да со скрипом сапоги, Шелкова рубашечка! Разбегайтесь, босяки, Разлетайтесь, пташечки! Мне сегодня свет не бел, Ни души не чаю. Друга доброго отпел, А теперь скучаю. Заходил я в божий храм, Думал, бога нету ли? Платят в храме по грехам Честными монетами. Положил я два гроша За покой надежный, Да сказали «Ни шиша, За коня не можно! Порасселись по крестам, Сладким миром мазаны Только люди, а скотам Небеса заказаны...» Я попа кнутом гонял Будто конокрада - Мой буланый для меня Был роднее брата... Что, красавица, глядишь, Оченьки отчаянны? Я не злой, а только лишь Очень опечаленный. Ты мне - верное вино, Ковшик забывальный. Сладкой ноченькой хмельной Снится сон хрустальный. ...Поле росное лежит Под присмотром месяца На полоске у межи Конь играет-бесится То покатится в траву, То на ноги вскочит, Я его к себе зову, А конь идти не хочет...
Кошка с собакой
Кошка любит место. Ковер, диван, Бельевую тумбу, щелчок карниза. Ей плевать - Наталья или Иван Будут снизу. Кошка всегда вверху, Греет зад на мягком и колыхучем, Выпускает когти, поймав блоху, Ест уху. Или не ест уху. Поднимает морду к тяжелым тучам: - Мяу, Бог? Наверно он ей мяучит. Учит жить От марта пешком до мая. А собака это не понимает. Псина ходит следом где-ты-я-тут, Ловко ловит косточки на лету, Мордой обслюнявливает штаны, Хрипло дышит в пропасти тишины. И прощает - отпуск, завод, сто грамм, Долгие походы к чужим горам, Раму, Магомета и Харе Бо. Глупый шарик, громкий и голубой. Скажешь "фас" и псина рванется в бой. Скажешь "голос, дура", "умри", "служить" - Псина продолжит жить. Ей плевать - Наталья или Иван, Гладкие паркеты, ковер, диван, Лишь бы ждать, подремывая, рыча, Ласковый скрип ключа. И идти - сквозь сумрак, туман и муть. Кошки этого не поймут. Сбросить чашку на пол, пролить кефир, Засорять эфир и сожрать зефир Оцарапать шею, порвать чулок, Обежать все стены и потолок. И увидеть смерть - не ее, мою. И сказать - постой, я тебе спою. И мурчать, пока за цветной дугой Не уйдет она, или я другой. Псине без людей тяжело дышать, Кошки могут прятать и провожать. Шатко-валко. Падал почти до дна. Было девять. Нынче всего одна. Пей, хозяин, теплое молоко, Умывайся - и на покой. Завершилось время сует, невзгод, Милый дом уже непохож на сквот... Мы с тобой - словно пса и кот.
Путями птиц
От третьего лица В коллекцию коктебелек Ложится напев старинный. Вот вы все твердите «берег», А я говорю «марина». Вот вы все хотите глади, Плодовой, упругой плоти, А я выбираю платье, Раскрытое в повороте. Есть правда нутра и тлена, Крутая тропа традиций, А я выбираю пену, В которой хочу родиться. Движенье воды - на скалы. Удары валов - о весла. Да будут закаты алы! Да будут прекрасны весны! Лети, моя баркентина, За жаркой рукой муссона, За нордом к полярным льдинам, Отважно, легко, бессонно... Я черту скажу, не струшу, Куски парусов спуская: «А ну, не замайте душу - Морская она, морская!» И будут метаться птицы Над сушей больной и бренной, Когда перестану длиться, А имя растает пеной. Так право земли наруша, Огнем застывает глина. Шуршите губами «суша», А я промолчу «марина».
Путями птиц Неизбежное счастье мое... Занимайте места у причала Злая осень письмо настучала Мол, пора, оставляйте жилье. Запирайте собак и замки, Убирайте стихи и квартиры. Не сезон отвечать на звонки И латать полевые мундиры. Курам на смех недальний курорт. Се ля ви, водевильная вьюга. Обаяние сладкого юга Винным вкусом наполнило рот. Если ночи туги и густы, Сад пестрит, как наряд Коломбины - Время бросить места и мосты И ловить горький запах чужбины... Пароходик наводит волну, Над водой поднимается пена. Постоянство сплошная измена. Я сегодня судьбу обману. Оставанье - плохая работа, Лотерейный дешевый мильон, Правота пулевого полета. Неизбежное счастье мое.
Мертвая петля Мой город пристально нем. Его холодные пальцы Скользят по коже. Ладонь уже сдавила гортань. Сто тысяч звуков стучат свои бессвязные танцы. И каждый запах - огонь. И каждый выход - за грань. Беру за кожу поток. Звеню водой по фарфору. И выдыхая «тик-так» я получаю «ты кто» Четыре шага часов оставят времени фору. С горящей крыши слетит сосулька сладкого до. А после будет зима. Ни дня ни неба ни даже Пылинки в желтом луче - одна сплошная стезя. Привет асфальтовый мир, бутылка водки на пляже! Я так старалась как все, но по другому нельзя. Я чую, будто лечу дурацкой чайкой на скалы, И знаю, что упаду, как головою к плечу. Мои святые пути, мои прозрачные дни, мои пустые вокзалы. Я выбегаю на лед, я поджигаю билет, я за него заплачу. Проснусь озябшим зерном в железном брюхе вагона И по весне прорасту сквозь клетку рельсов и шпал. Эй, посмотри мне в глаза! Смелей, старуха Горгона! Я научилась летать. Я снова выйду в пике. Куда бы ты ни упал. Баллада о зове Небо белое надо льдом В камышах потеряшка утка Чистит перья. И нотой «до» Заунывно играет дудка. Полынья. По воде круги. Ни следа на зеркальной глади. Вышло время раздать долги И дорогу по звуку ладить. Спит в подвалах мое зерно. Даже псы прекратили травлю. Город Гаммельн, ты был давно. Я сегодня тебя оставлю. Стал важнее крысиных слов Снег с обочин - сырой и грязный. Отпусти меня, Крысолов - Я по сердце в потоке вязну. Дудка дразнит: на полупути Шкуру скинешь - получишь перья, Станешь птицей. Тогда - лети! Дудка манит - и я ей верю. И шагаю вперед отвес- Но таков неуемный норов - На приманку шальных небес Мы порой покидаем норы. Полынья-не-я. Далеко День, что был без остатка прожит. ...А ходить по воде легко. Крысы это умеют тоже.