Баллада климата Стук полустанков: Питер, Одесса, Ревель. Блеск саквояжьей кожи, тряпичный тюк... Если в глазах свинцом застывает север, Памятью моря в душу стучится юг. Строгость и стройность, линии и границы, Стянут стежком фрегата балтийский плат. Лед подворотни. Булочная. Синицы. Маленький кофе в чашке. И шоколад. Вдоль осевых проспектов метаться птицей, Биться о стекла, тщетно искать приют... Голодом гордых город готов гордиться. Любят - счастливых. Нищим - не подают. И на морозе солью себя посеяв, Милый, оставь надежду взойти весной. В каждом осколок холода. Это север. Здесь не умеют знать, что такое зной. Как горячо ложится песок под ноги, Как истекает соком раздавленный апельсин. Как танцевать под солнцем - одной для многих, Щедро и без оглядки - лишь бы хватило сил, Как покупать на рынке вино и сливы, Как убивать на ложе чужой жены, Как зачинать младенцев, любить счастливых, Как отдаваться силе морской волны. Оттиск камней по коже - печать ночлега. Горсточка слов на память - арык, урюк. Здесь не умеют жить, дожидаясь снега. Здесь умирают полностью. Это юг. Правда вагонной двери. Откуда деться? Чьих бесприютных примет пустой вокзал? Северный ветер снегом стучится в сердце. Южное солнце вычернило глаза.
Монструм
Летальный исход из любого яйца - Разбитость о бытность. Царапает царь Усталую шею парчовой петлёй. Умрёт - и наутро картофельной тлёй Проснётся на грядке в холодной росе, А ныне пред ним расстилаются все. Моя скорлупа в зеркалах изнутри И словно урод с Нотр Дам де Пари Я прячу глаза, закрываю лицо, И тёмным птенцом заполняю яйцо. Слепой василиск, громогласный горбун Зверею, расту и готовлю гарпун, Чтоб в ночь пробужденья рывком расколоть Зеркальную твердь и небесную плоть. Падение в смерть. Истечение вод. Раскрытые крылья. Летальный исход.
Самолетная колыбельная
Когда ещё случится встретиться? Дожди бегут, часы спешат. Большая звездная медведица Пасет на небе медвежат. Ведом неверными приметами, Покинь перрон, взойди на трап! А медвежата за кометами Спешат со всех неловких лап. Земля дорогами расчерчена Из Рима в мир, из сердца вон. Луна тяжелая как женщина, Садится в облачный вагон. Прямой полет - прямая выгода, Салон заполненный на треть. На небе нет иного выхода - Свети, когда не можешь греть. Терпи причуды гололедицы, Пиши по белому мелком. Глянь - малыши Большой медведицы Спешат за звездным молоком. ...И ничего уже не сложится, Ни суеты ни багажа. Лишь перемазанная рожица И негасимая душа.
Видали ль вы
Я не был в Африке... Пожалуй, год прошел. Я сочинял про ситец и про шелк, Слонялся по метро, читал Дюма, И не сходил ни с трассы, ни с ума. Неторопливо чистя мандарин, Я думал "гамадрил" и "тамаринд" И в каждом уголке земного шара Мне грезились снега Килиманджаро... Колючий шарф на шее туг и нем. Меняя паспорт на абонемент, Я не был в Африке. Лет десять. Вот те на! Читай, герой - в Намибии война, Масаи давят массой, масса Том! Пылает вельд и верится с трудом, Что здесь живут жирафы и слоны, Что их шаги немыслимо длинны, Что по ночам рычат и плачут львы. Увы, бормочут ветхие волхвы, Две тыщи лет в пустыне Калахари - И светлый лик не отличишь от хари. Харе мечтать об Африке, холера! Осталась в детстве книжка "Ай, болело", Тошнит от солнца, слэнга и сафари, И небо как дыра на сарафане Зияет алым. Африка за кадром. Её придумал фрик в задорном фраке, Слоны, ослы, гиены, пальмы - враки. Ведь что такое слон? Метла, колонна, Пожарный шланг И смерть, что неуклонно Стремится сверху вниз, в траву до дна. Вот вы когда-то видели слона? Иллюзия, придумка, майя, мина В горячем чреве мирного камина, Возвышенная птица ерунда. Я не был в Африке. Ни разу. Никогда. И землю словно крот перерывая, Там никогда уже не побываю. Я стал трава. В корнях мои права. Я пробиваюсь к небу тихой сапой. Кто трогает меня тяжелой лапой? Теряя смысл, сминаются слова... Жара. Копье. Саванна. Запах льва.