- Сурадж, теперь ты знаешь о нас всё. А мы о тебе - ничего. Рассказывай!
Ирина высоко подняла бокал, и её синие глаза соблазнительно дерзко блеснули над пламенем колыхнувшегося вина.
- Кино - это вся моя жизнь. Это - всё, что меня когда-либо интересовало. Я всегда относился к работе очень трепетно и серьезно. С самых истоков своей карьеры я трудился по 24 часа в сутки. Меня заметили и стали приглашать режиссировать крупные проекты. Так я стал знаменитым и очень хорошо оплачиваемым режиссёром. В отличие от украинских родителей Иры, мои родители меня всегда опекали. И, несмотря на то, что я - богатый человек, мой 70-летний папа, который до сих пор работает, ежемесячно посылает мне деньги, а я ведь уже 40-летний мужчина! По традициям нашей страны, родители всегда заботятся о своих детях, даже когда они уже взрослые. Если я буду отказывать папе в этой помощи, то он обидится!
Ира и Сурадж поглощали вино бокал за бокалом. Первоначальное напряжение спало, шутки и хохот набирали темп. "Ты - такая живая!" - воскликнул режиссёр, глядя на мою подругу светящимися глубокой природной добротой глазами. "Вот здесь будет роман", - что-то шепнуло мне внутри. Новый друг привёз нас домой глубоко заполночь, а в 6 утра актёрский автобус уже вёз Ирину и меня на третий съемочный день, который пролетел для нас, уже заправских "профи", как будто мы 300 лет проработали в местной фильминдустрии.
- Приветствую новых звёзд индийского кино! Я думал, что больше тебя не увижу! Раз вас не было трое суток, значит, вами серьезно заинтересовался болливудский кинематограф.
Макс буквально бросился обнимать нас, как только мы вошли в его ресторан поздним вечером уставшие после работы. Его тёплый, заботливый взгляд растворил моё напряжение. На лице Макса не было ни тени насмешки, только добродушное уважение и искренний интерес. И ещё что-то, что держало наш разговор и не давало ему окончиться, даже, когда мы замолкали. Это что-то было, словно живой организм, отдельно существующий, но соединяющий нас. Французский акцент ресторатора (в Бельгии основным языком Макса был французский) очаровательно коверкал его правильную английскую речь. Путешественники со всего мира собрались в тот вечер в ресторане, все открыто общались друг с другом и делились опытом приключений. Один из официантов играл на там-таме. Максу необыкновенным образом удавалось уделить внимание каждому посетителю, при этом сохраняя тот особенный новый внутренний мир между нами, как будто мы были одни во вселенной.
- Приходи завтра после сьёмок опять. Я сделаю тебе салат и десерт с твоей любимой клубникой.
- Мерси, бог десертов!
Кинематографическое колесо болливудской сансары закручивало всё сильней. Новые роли, встречи с продюсерами, режиссёрами, новые предложения. И неизменное нежное внимание Макса каждый вечер.
- Тебе нужен хороший массаж ступней. Я умею!
Сочувственный взгляд Макса дал понять, насколько разбитой я выгляжу после долгого съемочного дня на жаре. Постоянные недосыпания также не делали меня особенно прекрасной. За время нашей дружбы я научилась доверять этому доброму и красивому бельгийскому джентельмену и разрешила ему прикоснуться к моим ступням. И... Ох уж мне эти товарищи, пожившие в Индии и поднаторевшие в Аюрведическом массаже! Синее лицо изображения бога Шивы, висевшего на входе в ресторан, стало расплываться и тонуть в водах арабского моря. Движения волшебных ладоней и пальцев Макса отправляли меня в объятия Брахмана. - Ты сегодня - бог массажа... Я успела пролепетать эти слова за секунду до того, как полностью отключилась.
Глава 4
Постепенно я стала получать приглашения на съемки в видео клипах, чему поспособствовало мое танцевальное прошлое. Моя мама была лауреатом славянского конкурса народных танцев в Венгрии. Будучи беременной мною, она не изменила своей страсти к сцене. Собственно, оттуда и началась моя танцевальная карьера - с материнской утробы. Потом был балет для начинающих малышек. Приходилось целую вечность ходить на цыпочках по кругу в одну сторону. Мне становилось скучно, и я начинала ходить в другую сторону. Учительница каждый раз терпеливо возвращала меня на круги своя к остальным малышкам-балеринам, которые послушно вышагивали в нужном ей направлении. И тогда я начинала кружиться вокруг своей оси. В обе стороны. Я же пришла сюда танцевать, а не по кругу ходить! В конце концов, однажды вечером, вернувшись домой, я объявила всей семье: «Я уволилась с балета!» Это занятие стало для меня самым скучным в мире. А учительница сказала моей маме, что я к балету совершенно не пригодна. И уже в сознательном возрасте, живя в Одессе, я вернулась к своей утробной страсти. Фламенко и модерн раскрасили телевизионно- психологическо - гомеопатическую жизнь фейерверком выступлений, концертов и фестивалей.