Зачем слова? В ответ последовал просто кивок.
- Верное решение, командир. Ты знаешь, еще вчера я бы посчитал тебя сумасшедшим. Да, мы нашли молодого гома, и не одного. Но у нас не было неоспоримых доказательств того, что гомы появляются из человеческих детей. А вот после сегодняшней встречи только слепой или какой-нибудь упертый в своей правоте придурок не поверит тебе. В общем… возьмешь меня с собой?
Еще один кивок.
- Скоро солнце сядет, Борода. Надо будет выдвигаться. Итак, на закат?
- На закат!
Третья ночь в пустыне. Уже совсем хреново. Передвигаемся исключительно ночью - здесь, не то, что в Дешт Кевире. В иранской пустыне опасны были только три-четыре полуденных часа. Здесь - от восхода до заката. Не зря те бедуины головы целиком обматывали. Мы тоже, было, попытались - куда там! Верхом на верблюде да с приличным запасом воды еще и можно попытаться перетерпеть духоту, но пешком… В общем, передвигаемся теперь исключительно ночью, когда не так палит огромный беспощадный солнечный диск. Хотя и ночью, мягко выражаясь, жарковато - конец июля температура не снижается ниже тридцати градусов. Это по ощущениям. Как оно на самом деле - никому неизвестно. Все точные приборы остались там, в прошлом, в уютном домике под Горганом. Здесь, с собой, только начавшие показывать дно фляги с водой, да последняя лепешка, переломанная пополам и съеденная маленькими кусочками в течении доброго десятка минут. Только вот ноющий желудок не обманешь - скулит, зараза, еще требует. Что же тебе дать, родной? Вокруг - один песок. Бескрайний и вечный, всепоглощающий и всепроникающий.
Где-то сбоку пыхтел Долгов. Молодец, хоть и устал не меньше моего, но виду не подавал. А чего теперь, после драки, кулаками махать-то? Его никто не заставлял идти, сам вызвался… Вот теперь и плетется из последних сил. Хотя, известны ли мне пределы сил Бороды? Вряд ли. Я армии почти двадцать лет отдал, но единственного человека, которого можно было бы назвать идеальным бойцом, встретил уже после самовольной отставки. Именно бойца, не солдата - ведь Роману не хватало покорности. Зато в бою он был совершенен: и из винтовки все пули точнехонько в яблочко клал, и в рукопашном мог в одиночку хоть против всего монастыря Шао-Линь выйти.
Но поменялось что-то в несгибаемом Долгове, замкнулся он в себе. Конечно, и раньше Роман не был балагуром, но уж случая в мой адрес шпильку отпустить, никогда не упускал. Идет, тащит, кроме винтовки своей, все трофейные АК-74 арабские - пусть волоком, по земле, но о помощи не просит. Хотя я и сам пригружен: два автомата - "Абакан" и АКМ Дениса; патроны. Так и плетемся… Все трое суток, я от Бороды слышал лишь во всем согласные "угу" да предостерегающие возгласы. Да и тех раздавалось мало: в пустыне врагов практически не было; только второй ночью наткнулись на яму, кишащую скорпионами, но, вовремя заметив, благоразумно обошли гнездо стороной. Оставалось бороться только с временем и расстоянием.
Аравийская пустыня вокруг нас стремительно поменялась. Еще вечером мы оставляли за спиной барханы, а утренняя заря осветила уже каменистую равнину. Какая разница? С курса не сбились - и ладно. Да и твердая почва под ногами - это не затягивающий в себя песок; про отсутствие постоянных спусков-подъемов вообще промолчу.
В общем, жить можно. Только со жратвой и водой плохо. Та лепешка, что мы только прожевали, береглась с прошлой ночи. Сил, понятное дело, она нам не прибавила; бодрости - тоже. А ведь идти еще неизвестно сколько - мы не знали, в какой части огромной пустыни упала вертушка, не знали, где ближайшее поселение. Просто уперто шли на юго-запад…
- Ну что, Борода, не жалеешь еще, что со мной подвязался? - молчание не просто давило - оно убивало. Я предпринял очередную попытку разговорить Долгова.
- Нет, - тот продолжал играть в молчанку. Плевать он хотел на здоровую атмосферу в коллективе. Буркнул в бороду, как будто куда подальше послал…
- Командир, - он внезапно подал голос, - видишь? Южнее…
Зоркий Роман сумел что-то разглядеть; я напряг зрение. Действительно, немного в стороне от нашего курса взгляд сумел различить какое-то мельтешение? Огни?
- Бедуины, - Долгов подтвердил мою догадку. - Ну что, командир, зайдем к чуркам на огонек?
И характерное клацанье затвора.
Вот уж боец!
- Слышь, Рэмбо небритый, у тебя сколько патронов осталось-то?
- Две обоймы, - и спустя небольшую паузу добавил, - считая ту, что в винтовке.
- Это десять патронов, так? - элементарный подсчет. - У меня, с рожками от "калашей" арабов - семь магазинов. Плюс АКМ. Ну что - на маленький джихад этого, конечно, хватит. Но давай попробуем дело миром решить. Не дай бог еще трофеев наберем - как потащим?
- Угу, - привычный за последние дни ответ.
Деревня оказалась не очень большой: на подсвеченном кострами фоне выделялось девять, по-видимому, тростниковых хижин. Хотя кто знает этих кочевников, сколько их в одну лачугу поместиться может - на память сразу пришел анекдот о цыганах и "запорожце". Возле самого яркого костра, горевшего почти в центре становища, сгрудились бедуины, в неизменных длиннющих балахонах. Уставшие глаза насчитали около трех десятков кочевников; точнее сказать я не мог: бедуины не сидели на месте, а занимались, как бы это сказать, "устным народным творчеством", что ли. Только в отличие от наших, русских, фольклорных коллективов эти дети пустыни не пускались в присядку; напротив - часть их вполне размеренно обходила по кругу кострище, исполняя однообразную заунывную песню, другая - большая - подбадривала исполнителей хлопками. И нигде не виделось ни одного часового - будто и не боялось это племя нападения извне, ни со стороны людей, ни со стороны пустынных гадов.
Ну, про гадов стало понятно через несколько шагов - просто в темноте ночи мы сразу не разглядели каменный забор, который таковым именовался лишь номинально. Скорее, это был огромный круг из булыжников, огораживающий территорию деревни. А уже камни придавливали пучки давным-давно высохшей травы, неслышным обычному человеческому обонянию ароматом, отпугивающей скорпионов, ядовитых змей и прочих гадов. Вроде приснопамятного "пугача" из Глубокого. Ценилась эта травка, кстати, очень дорого; даже наша Команда два года назад делала вылазку в одну северную зону…
Мы - не гады - и забор миновали легко. До бедуинов оставалось каких-то двадцать метров, но они до сих пор не заметили присутствия чужаков. Я бросил взгляд на Романа - тот держал винтовку наготове, но не торопился пустить ее в ход. Слово держал. Сделав понятный знак напарнику, я выпрямился во весь рост и смело шагнул прямо в пятно света. Бедуины заполошно обернулись в мою сторону, некоторые поспешили схватить валявшееся на земле оружие, послышались возгласы на диалекте арабского, но один из "певцов" что-то неразборчивое бросил остальным, заставив их замолкнуть, а потом смело сделал шаг навстречу.
- Салям алекум, уважаемый! - я протянул вперед перехваченный за ствольную коробку АК-74. - Автомат купишь?
Что тут началось! Бедуины, увидев в пришлом белом госте человека, говорящего по-арабски, наперебой кинулись задавать вопросы, что совсем не вязалось с привычным образом этих детей "народа пустыни". Контакт был установлен.
Вскоре из темноты выступил и Долгов. Хозяева, на всякий случай опять схватились за оружие, но, убедившись что больше непрошенных гостей эта ночь им не принесет, успокоились.
Нас прилично накормили; восточное гостеприимство ценилось шейхом Саидом - тем бедуином, с которым я первым заговорил. Жареная на огне курица и миска каши - что еще надо уставшему путнику с дороги? Я набросился на пищу жадно, ничуть не заботясь о том, что предложенное может оказаться отравленным. Роман ел более осторожно, отщипывая небольшие куски мяса, но глянув на меня, отбросил в сторону подозрения и справился со своей порцией даже быстрее.
В дальнейшей программе светского раута значилось совместное курение кальяна. Я отказался от великодушного предложения - дымок подозрительно отдавал "тяжелыми" запахами степных трав - чем, кстати, обидел пол деревни. А вот Борода с удовольствием сделал несколько тяг из медного мундштука; вскоре Роман уже обнимался с кочевниками, заразительно хохотал над какими-то словами, к которым я и не прислушивался. Бедуины, после получаса курения, вообще прониклись особой симпатией к моему напарнику; борода Долгова вкупе со смуглой кожей вообще делала его похожим на типичного жителя ближнего востока. Во всяком случае, так мне поведал Саид, который нашел несколько минут для общения и со вторым гостем. Восточные традиции. Когда же я попытался заикнуться о покупке верблюдов, шейх оборвал меня: