Отмахнувшись от галантного предложения хозяина воспользоваться второй кроватью, я подобрала сброшенный Одри плед и, скинув обувь, с ногами забралась на кресло, стоящего неподалеку от шкафа. Адриан не стал утруждать себя раздеванием, что вызвало как мое разочарование, так отчасти и облегчение, и лег поверх покрывала прямо в одежде.
— Спокойного дня, — заторможено растягивая слова, с ощутимым трудом выговорил он.
Я открыла рот для зеркального пожелания, но моего ответа уже не требовалось. Глаза вампира были плотно закрыты. Он отрубился с повернутой набок головой, его светлые, почти белые в темноте локоны каким-то волшебным образом покоились на подушке в самом художественном беспорядке, словно их специально поправили для съемок в рекламе очередного бренда.
Некоторое время я разглядывала вампиров, но оказалось, что наблюдение за ними — не самое увлекательное занятие, и с таким же успехом можно было пялится на два мертвых тела. Они абсолютно не меняли позы, а дышали столь редко, что заметить это представлялось практически невозможным, отчего сходство с трупами только росло.
Я со вздохом расплела косу и расчесала волосы пальцами. Зябко закуталась в плед и, свернувшись калачиком, положила тяжелую голову на потертый подлокотник.
Казалось, я лишь моргнула, но возникший желтоватый свет, каймой обрамляющей шкаф, говорил о том, что рассвет давно позади, а солнце вошло в полную силу. Его рассеянные лучи цепляли дешевенькие обои и пустоту, что прежде занимали кровати, но та часть помещения, где покоились вампиры, тонула в полумраке.
Видимой причины для беспокойства не было. Хозяин и его ученица предсказуемо лежали в тех же позах, в которых их сморил сон. За дверью с присвистом похрапывал Стив, с улицы доносились приглушенные голоса других постояльцев и тихий звук работающего мотора.
Но нечто незримое в воздухе заставило отложить плед и встать.
Приблизившись к Адриану и Одри, я поняла, что именно привлекло мое внимание. Кровать девушки темным покрывалом укрывала беспокойная энергия. Она была мне знакома, — подобная сопутствует всем плохим снам. Я не видела ее взглядом, но так явственно ощущала внутренним чутьем, что мозг с легкостью дорисовал картинку.
Веки девушки едва различимо дрожали. Для мертвого сна даже это — перебор.
Я протянула руку, и кожу приятно защекотало. Чернота закрутилась вдоль кончиков пальцев и я вобрала все, без остатка, едва не замурчав от удовольствия. Но стоило остановиться, как воздух вновь потемнел.
Дневные видения Одри не навеяли извне, они даже не были продуктом разума молодой вампирши. Их источник шел лежал в тех глубинах, на которые сейчас не мог повлиять ни один демон. Кошмары шли от поглощенных душ, попавших в бессмертную ловушку.
Я коснулась лба бедняги. Когда еще выпадет подобный шанс?.. Разум вампиров демону не открывался так легко, как открывался человеческий, но то, что смогло в меня просочиться, заставило отдернуть руку и отшатнуться.
На грудь словно опустилась каменная плита, а в горле застрял огромный комок игл. Я смахнула проступившие слезы и с трудом втянула воздух. Если негативная энергия для таких как я сладка и приятна, решиться прочувствовать эмоции, являющиеся ее источником, оказалось идиотской затеей.
Великая Мать, как же переживает такие дни Адриан с его немалой коллекцией душ?..
Челюсть Одри неожиданно дрогнула, и белый острый клык с размаху вонзился в ее пухлую губку. Красная струйка потекла по подбородку.
Я остолбенела и несколько секунд разглядывала, как кровь впитывается в ткань одеяла. Обретя власть над собственным телом, заметалась по комнате, и с большим трудом нашла пачку запечатанных салфеток. Когда я вытирала кровь с ледяной кожи девушки, мои руки дрожали.
Сколько же успел поглотить душ убитый Одри вампир? В любом случае, их оказалось слишком много для маленькой дечонки.
Если она сейчас придет в себя, то под влиянием увиденного во снах, может натворить глупостей. Что Одри стоит, например, в порыве накатившего отчаяния сдвинуть шкаф и попытаться погубить и себя, и Адриана? Недоразумение из дсп — единственное, что отделяло вампиров от их главного природного врага, и острое осознание этого сводило с ума.
Но боли от пронзенной клыком плоти, хвала нечистивой, оказалось недостаточно, чтобы вывести вампиршу из коматозного состояния, в котором она пребывала. Кровь продолжала идти, словно вообще не планировала останавливаться. Собственная слюна Одри, поняла вдруг я, не дает ей свернуться. Как долго так может продолжаться? Не проснется ли от этого девочка?