Подобным манером он взвинчивал себя до таких степеней праведного негодования, что иногда задавал мальчикам порку, прямо не сходя с места, быстренько изобретя для этого какой-нибудь подходящий предлог.
И тем не менее, если говорить о детях вообще, юные Понтифики были вполне благополучны; в девяти семьях из десяти детям жилось хуже, и разве в одной лучше; питание у них было здоровым и полноценным, спали они в уютных постелях, лечились у лучших врачей и учились в лучших школах, какие только могут доставить деньги. Недостаток свежего воздуха мало влияет на настроение детишек, живущих в лондонских трущобах; большинство из них играют и резвятся, как будто они на вересковых полях Шотландии. Точно так же отсутствие добросердечной атмосферы обычно не осознаётся детьми, никогда её не знавшими. У юных существ есть удивительная способность — либо умирать, либо приспосабливаться к обстоятельствам. Даже когда они несчастны — и даже очень несчастны, — не устаёшь поражаться, как легко скрыть это обстоятельство от их сознания или, по крайней мере, не позволить приписать его какой бы то ни было причине, кроме как их собственной греховности.
Мой совет родителям, которые хотят вести тихую и спокойную жизнь: говорите своим детям, что они ужасные неслухи, что они в подмётки не годятся другим детям. Укажите на отпрысков каких-нибудь ваших знакомых как на пример идеального поведения и внушите своим собственным детям глубокое чувство неполноценности. У вас по сравнению с ними так много артиллерии, что отстреливаться им не под силу. Это называется «нравственным воспитанием», и оно позволит вам вертеть ими в своё удовольствие. Они будут уверены, что вы всё знаете, и у них пока ещё не будет достаточно случаев ловить вас на вранье, чтобы заподозрить, что вы не такой уж возвышенный и безупречно правдивый человек, каким хотите себя представить; и они пока ещё не узнают, какой вы на самом деле трус и через сколько минут пойдёте на попятный, вздумай они противостоять вам со всей настойчивостью и здравым смыслом. Карты у вас в руках, и вы делаете ходы за себя и за своих детей. Так сдавайте же, ведь вам так легко не дать детям шанса проверить, не краплёная ли ваша колода. Объясняйте им, какой вы на редкость снисходительный и щедрый родитель; напоминайте, какие неоценимые блага вы им даровали, начав с того, что вообще породили их на свет, и, что особенно важно, породили как именно своих детей, а не чьих-нибудь других. Скажите, что когда вы выходите из себя, то опасности подвергаются их высшие интересы; что вам приходится представать перед ними в неприятном свете, потому что у вас болит за них душа. Давите, давите на эти высшие интересы. Кормите их духовной серой и патокой[33] наподобие воскресных бесед покойного епископа Винчестерского. У вас ведь на руках все козыри, а если и нет, то всегда можно передёрнуть; и если вы используете свои карты хоть с каплей здравого смысла, то окажетесь главою здоровой, дружной, богобоязненной семьи, прямо как мой приятель мистер Понтифик. Правда, ваши дети, скорее всего, когда-нибудь узнают правду, но это потом, когда уже будет слишком поздно для того, чтобы им от этого была заметная польза, а вам заметный вред.
У писателей сатирического склада встречаются порою жалобы на жизнь в том смысле, что все её наслаждения приходятся на первую её часть, и нам остаётся лишь беспомощно наблюдать, как они испаряются, тают, исчезают, пока мы не оказываемся один на один со всеми напастями убогой старости.
Мне же представляется, что юность — это как весна, сие непомерно восхваляемое время года, и вправду очаровательное — если выдаётся благодатным, что на практике случается редко, — но гораздо более примечательное своими кусачими норд-остами, чем ласкающим бризом. Осень — куда более ласковая пора; цветов, правда, мало, но зато плоды в изобилии. Девяностолетний Фонтенель[34], когда его спросили, какое время он считает счастливейшим в своей жизни, ответил, что не припомнит, когда был намного счастливее, чем именно тогда; впрочем, своим самым лучшим временем он назвал возраст между пятьюдесятью пятью и семьюдесятью пятью. Д-р Джонсон[35] отзывался об удовольствиях преклонного возраста гораздо выше, чем о наслаждениях юности. Оно конечно, в старости мы постоянно живём под сенью Смерти, и она может пасть на нас, как дамоклов меч, в любую минуту; но мы давно уже уяснили себе, что жизнь — это приключение, которое больше пугает, чем наносит действительный вред, и мы привыкли жить, как живут люди у подножия Везувия: рискуем жить, невзирая на дурные предчувствия.
35
Сэмюэль Джонсон (1709–1784), английский писатель, критик, лексикограф, автор первого словаря английского языка.