Никто не был так твёрдо убеждён в праведности этой затеи, как сам юноша; молчать же его заставляло ощущение внутреннего беспокойства, которое, однако, было так глубоко, так упорно не желало оставить его хоть на минуту, что он уже не мог до конца его осознать и разобраться в своих чувствах. Он боялся той мрачной тени, что набегала на лицо отца при малейшем проявлении непослушания. Юноша более сильный не стал бы принимать au serieuх[36] расточаемые отцом страшные угрозы и грубые насмешки, но Теобальд не был сильным юношей и признавал за отцом — справедливо уж или нет — способность без колебаний привести свои угрозы в исполнение. Непослушание пока что ни разу не принесло ему желаемого результата, как, впрочем, и послушание, за вычетом случаев, когда то, чего желал он, почему-либо в точности совпадало с тем, чего желал для него отец. Если когда-то он и пестовал какие-то идеи о сопротивлении, то теперь их не осталось вовсе, и энергия сопротивляться, за недостатком применения, истощилась настолько, что и воля к нему вряд ли ещё теплилась; единственное, что оставалось в нём, было тупое безразличие осла, с обеих сторон сдавленного поклажей. Может, и были у него какие-то смутно осознаваемые идеалы, не имеющие ничего общего с реальностью, скажем, он мог временами видеть себя солдатом или матросом в далёких, чуждых странах или даже помощником фермера на холмистых просторах, но в нём не было ничего, что позволяло бы надеяться хоть на малейшую возможность осуществления этих грёз; так и плыл он, влекомый потоком, — медленным и, боюсь, мутным.
Мне думается, что за те нездоровые отношения, что складываются ныне между родителями и детьми, в большой мере ответственен церковный катехизис[37]. Этот труд писался исключительно с родительских позиций; составитель ни разу не призвал на помощь детей; сам он явно не был юн, и я бы не сказал, что эта книга вообще написана человеком, любящим детей, несмотря на слова «дитя моё», которые, если я правильно помню, были когда-то вложены в уста катехизатора и, если вслушаться, несут в себе некий грубый призвук. Общее впечатление, которое остаётся в умах юных существ, таково, что греховность их рождения далеко не до конца смывается крещением, и что само то обстоятельство, что ты юн, несёт в себе нечто, более или менее отчётливо отдающее грехом.
Если бы когда-нибудь понадобилось новое издание этой книги, я бы внёс в неё пару слов, упирающих на обязанность человека всячески искать в жизни разумных удовольствий и избегать всяческих страданий, когда их можно избежать с честью. Я хотел бы, чтобы детей учили никогда не говорить, будто им нравится то, что на самом деле не нравится, просто потому, что некие другие люди говорят, что это нравится им. Я хотел бы, чтобы детей учили тому, как глупо говорить, что веришь в то-то и то-то, когда ничего в этом не понимаешь. Если бы стали возражать, что катехизис от этого сделается слишком длинным, я бы предложил вырезать замечания, касающиеся таинств и нашего долга по отношению к ближним. Вместо раздела, начинающегося словами «Я желаю, чтобы Господь Бог мой, Отец наш небесный», я бы… впрочем, мне, пожалуй, лучше вернуться к Теобальду, а переделкой катехизиса пусть займётся кто-нибудь более достойный.
Глава VIII
Мистер Понтифик твёрдо решил, что прежде чем сделаться священником, его сын должен стать стипендиатом научного фонда какого-нибудь колледжа[38]. Это бы сразу решило вопрос об его содержании, обеспечив ему необходимый доход на случай, если бы этого не удалось ни одному из церковных знакомых его отца. В школе он учился довольно хорошо — как раз достаточно для того, чтобы можно было надеяться на такую возможность, — и по окончании его отправили в один из небольших колледжей Кембриджа[39], где к нему немедленно приставили лучшего частного репетитора, какого только можно было сыскать. За год или два до выпуска ввели новую экзаменационную систему, благодаря чему шансы Теобальда стать стипендиатом повысились, ибо его способности, какие уж они ни были, были скорее классического гуманитарного, чем математического или естественнонаучного свойства, а новая система в большей мере, чем старая, поощряла именно гуманитарные науки.
37
В англиканской церкви принят только один, официально одобренный вариант изложения основ христианства.
38
Речь идёт о так называемом «fellowship» (приблизительно говоря, «товариществе»), то есть специальном фонде, создаваемом в колледжах и университетах Англии. Членами («fellows») этих фондов в средние века были нуждающиеся студенты, а впоследствии выпускники, получившие степень бакалавра, по выбору главы колледжа и всех членов данного фонда. Им предоставляется жильё и стипендия, которая тоже называется «fellowship». Заметим в скобках, что слово «bachelor» («бакалавр») значит также и «холостяк»; интересно заметить, что когда человек женится, он теряет членство в фонде (советуем читателю припомнить это обстоятельство при чтении Главы XII).