Опять идёт волна атак,
Падут за волком волк.
Возносится валлийский стяг
Там, где прошёл наш полк.
Какая-то недетская песенка.
Ночью снилась ерунда: жители Уэльса громили англичан в волчьем обличье, кони теряли подковы, я склонился над могильным курганом, раскопал его, но вместо останков нашёл кувшин, запечатанный сургучной печатью, вскрыл печать, но не нашёл василькового эля, зато вылетел джинн.
Я проснулся. Мы с Рейганом спали в разных комнатушках, поэтому, не опасаясь разбудить его, встал, прошёл на кухню и, не зажигая света, вскипятил чайник. Пил крепкий чай у открытого окна. Ветер колыхал занавески. Не было ни комаров, ни мошек. Прямо у окна висела луна: дородная, рыхлая и пахнущая пирожками с капустой.
- Плохо спал, - рассказывал я утром своему компаньону. - Это из-за полнолуния.
- Меня не берёт, - радостно ответствовал Рейган. - Я спал, как убитый.
- А мне всё в картинках снились девочкины песни. Мрак какой-то.
- А, - отмахнулся Рейган. - Лабуда для детей.
- Не скажи. Про полк не детская песенка.
Рейган честно признался:
- Я не вслушивался. И дикция у неё детская, не разбери поймёшь. Что вот у неё было ромашковое?
- Потин.
- Бессмыслица. Игра слов.
- Э-э, нет. Я посмотрел в интернете. Потин - это крепкий алкогольный напиток. Бывает до девяносто градусов.
- Ух ты! - восхитился Рейган. - Наконец-то детей с самого детства начали обучать чему-то стоящему.
- Потин ромашковый, эль васильковый - это цветочки. А вот про полк - песня жёсткая. Падут за волком волк.
- А! - поразился Рейган. - А я не разобрал. Какие-то 'омком омк'.
- Валлийский стяг... - продолжал я.
- А я услышал 'суфийский'.
И тут меня как громом шарахнуло:
- Эльфийский! И не волки! 'Падут за орком орк... Возносится эльфийский стяг...'
Мы встали, оцепенев.
- А я ещё подумал, - медленно протянул Рейган. - Почему человечки были в плохом изображении, если шарики потом были очень красочные?
Мы смотрели друг друга в глаза и хором медленно выговорили:
- Это - не мультик. Это - съёмка.
Мы рванули по улице, но тут нас окликнули. Михалыч подъезжал на своём мотоцикле:
- Куда торопитесь, путешественники?
- Рядом. Там за две улочки, за поворотом дом у колодца. Там девочка...
- А-а! Маришка! Вот хорошая девчушка. Всё снимает на свой телефон. У меня собачонок. Его снимала. А потом мне показывала, что твоё кино. Вот я смеялся! И козу на лугу показывала. И как Виталик машину чинит. Хорошая.
И укатил по делам.
- Точно нам надо к этой девочке вернуться, - жарко прошептал Рейган. - Что она ещё наснимала?
Мы рванули к дому у колодца. На лавке в этот раз была не девчушка, а старушка. Она вязала. Мы остановились рядом в замешательстве.
Старушка оглядела нас и сказала:
- Нечем мне вам помочь. Картошку не копали ещё, огурцы у нас на той стороне деревни выращивают, а помидоры я позавчера на трассу отнесла, продала. Послезавтра приходите за помидорами, а то опять на трассу снесу.
- Да нет. Тут девочка давеча сидела, песни пела.
- Маришка? Внучка? Родители в город забрали. Дней через пять опять привезут.
Мы пошли по своим делам, а старушка продолжила вязание и запела под нос:
Дома нету молока,
Стыдно крынку показать.
Где же драные бока,
Моя старая коза?
На вересковых пустошах,
На вересковых пустошах,
На вересковых пустошах
Старая коза.
Рейган резко обернулся:
- А что за песню вы поёте?
- Не знаю. Это Маришка всё мультики свои смотрит на телефоне и поёт потом. Вот про козу песня привязалась.
Мы шли по улице, и я вдруг спросил:
- А куда она на трассу ходила? Мы с тобой от трассы около часа ехали. А она с помидорами, тяжело.
- Ну, подъехала с кем-то, - думая о чём-то своём, сказал Рейган.
- Не-ет. Она сказала именно 'ходила'.
Мы пошли в магазин за тёплым хлебом. Клавка поторопила нас, ей предстояло переродиться в Клавдию.