Ты посиди пока, Ква-Квакушка, а я схожу - слив унитазный проверю. А то что-то поплавок стало приклинивать. А так и до беды недалече, - лукавлю...
Справив нужду по-мелкому и переодевшись для приличия в фиолетовые мятые тренировочные штаны и в слегка закамуфлированную пищевыми фрагментами белую майку, спешно возвращаюсь на кухню, где и застаю абсолютно не измененное в мое отсутствие положение предметов и Ква-Кваки. Лишь пронырливый Зомби, запрыгнувший на коленки, томно мурлычет, трется бочиной о животик гостьи и щекочет ее личико в вертикаль заторчавшим пушистым хвостом.
- Я-я-я(!) тебе, дорогуша, мно-огого(!) могу понарассказывать, - накатив стопарь безалкогольного самогона и запив его из горла медицинским спиртом, бахвалюсь словно царь при холопском застольи, - Повида-ал(!) я в жизни и цветастого, и черно-белого... Вкусил, как говорится, все сладости и солености, прелести и бякости... Тако-ого(!) нахлебался, что тебе - пигалице - и не снилось...
- Кто такая пигалица? - любопытствует Ква-Квака, - Тоже какая-то каракатица иль птица яйценоская?
- Ни в коем разе.., - тушуюсь, - Разве б мой язык повернулся обдразнить прелестную девицу? Да ни в жизнь!.. А пигалица.., - мнусь, - Пигалица - это... Несовершеннолетняя (как и ты) красавица... Вот.
- Ошибаешься. Я совершеннолетняя, - с лукавинкой прожигает меня взглядом Ква-Квака, - Двести земных лет с гаком как взрослая...
- Ско-о-олько-о?!! - перебиваю, ошарашенный до стремительной потери опьянения.
- Чего «сколько»? - Ква-квака улыбчиво демонстрирует ровность белоснежных зубов.
- Лет тебе ско-олько(?!).. всего, - спрашиваю, вылезая глазными яблоками из орбит.
- Как мне доподлинно известно, у вас, землян, вразрез с этикетом интересоваться возрастом женщины, - равномерно наглаживая хребет экстазно выгибающегося Зомби, произносит диковинная визитерша, - Не галантно флиртуешь, мужчинка.
- К чертя-я-ям этике-ет! К че-е-ерту галантность! - теряю терпение, - Ско-олько?!
- Коль не в западло.., - хихикнув, Ква-Квака игриво наглаживает кукольной ладошкой свое босое темя, - Две двести. Если уж совсем точнехонько, две тысячи двести сорок один земной год, да будет тебе, добрый и любознательный мододец, известно...
- Видела?! - пушечно выдыхаю, пережевав мозгою дико неправдоподобную, но и почему-то принятую на веру цифирь.
- Чего видела?
- Его.
- Кого «его»?
- Ну его - Иису-уса(!) Христа.
- Встречались.
- При жизни?
- Безусловно. В загробные миры у нас допуск пока не оформлен. Сразу после его воскрешения воочию (как тебя) лицезрела.
- И како-ой(?!) он.
- Хороший. Примерно как ты.
- Как я-я-я?!
- Ну не совсем, безусловно, как ты. Разноватые вы, но и очень похожи...
Он перед нами на митинге выступал. Говорил убедительно. Но я тогда еще, выражаясь по-вашему, малолеткой под стол пешком ходила, поэтому и ничегошеньки из его речи не вняла.
- Малоле-е-етко-ой(!!!), значит, была?
- Была-была! - заверяет не на шутку раздухарившаяся Ква-квака, - О-о-ох-х(!) и пакостли-и-иво-ой слыла. Оторвой! Как у вас выражаются: оторви да выбрось...
Расскажи-ка лучше мне еще про баболюбов. До защемления души обожаю экстрим!
- Слу-ушай, - мямлю, так и не оправившись от шока, - Баболю-юбы... однополы. Одним словом - гермофродиты...
- Не повторяйся, как там тебя? - Ква-Квака игриво шлепает меня по тылу лежащей на столешнице ладони.
- Ив-ван Ив-ваныч Ив-ванов, - представляюсь.
- Хи-хи(!).. Иван Иваныч Иванов в метро ездит без трусов! - на сих словах я обиженно передергиваюсь, но, совладав с взбрыкнувшим было самолюбием, с горем пополам субтильно сосредоточиваюсь и меланхолично перехожу к завершению саги о баболюбах:
- В-веритас К-каракатикус - это б-бабо-любы...
- Да знаю-знаю-знаю! - прерывает Ква-Квака, - Сконцентрируйся на крымском эпизоде, когда вы с Калиной Малиновной стали свидетелями вышеупомянутого тобой нереста этих продуктово ценных милашек.
- Свидетелями?!.., - очумело мотаю своей отягщенной спиртным бедовой головушкой, вследствие чего (к очередному приступу изумления!) замечаю зависшую за окном размером с малолитражное авто голубизной искрящуюся дискообразину, имеющую на макушке красно-сине-желтые проблесковые маячки и чуть выше межкупольного стыка маркированную таксомоторными шашечками.
- Не куражься, Иван Иваныч, - выводит меня из очередного оцепенения любознательная девица, - Ублажи даму, кавалерчик.