А у меня все излишки продуктов конфисковали еще при первой продразверстке наши начпроды Наташа и Лена. Разложил я, значит, продукты свои перед собой и с Совестью своей советуюсь - что в общий котел, а что себе с Совестью оставить. А с Совестью у меня, как и у всей страны разногласия, то есть противоречия. Ну, пока мы противоречили, налетела продразверстка, и все, что я хотел себе оставить, изъяли. Осталось только сало. Было оно тряпочкой прикрыто, а они подумали, что я портянки сушу. Побрезговали притрагиваться, слава Богу.
Уже два вулкана покорили: Камень - четыре шестьсот - и Ушковского - три девятьсот девяносто. А все опытные, матерые... Чем в гору тащить - лучше перед штурмом побольше съесть, ну и после, а на гору лучше идти налегке. Вот и идем мы к Толбачику (три шестьсот) налегке. Правда, у всех есть свои секреты, как у женщин майонез "Кальве". Вот и разбрелась группа из двенадцати человек со своими секретами.
Есть секрет и у меня - сало. Скрывать стыдно - Совесть терзает, но и делиться тоже не дает. Ведь кругом - зубастая молодежь! Пока я - кусочек на оставшийся зубочек, они, как пираньи: клац-клац, и нету. Рыбки такие есть в Амазонке, говорят, за пять минут от буйвола один скелет остается, коли искупаться вздумает (вот уж действительно прав был Платон, утверждавший, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку!). А у Миши Острогорского в рюкзаке одни лекарства да веревки. Он - живая, еще ходячая легенда советского и камчатского альпинизма, ему под шестьдесят. Ну, думаю, этот много не съест.
Сало у меня особенное, пайковое. Нам его в учебном центре дали напоследок. Вернее, паек выдали свиными тушами, которые пришлось делить по справедливости, с учетом национальных особенностей и заветов предков. Вот и получилось так, что командир центра Фрейдман и главный инженер Гельмель - им же по заветам предков сало явно нельзя - им мяса вырезали. Ну, а мне, как белорусу, не то что предки, сам Бог велел сало. А шкура, то бишь кожа, у тех свиней была такая, что из нее впору защитные доспехи делать - холодным оружием с первого раза не возьмешь. Вот такое было у меня сало.
Стусовались мы с Мишей и вышли вперед раньше всех - по-стариковски, пока молодежь глаза продирала да зубы чистила. Миша только на Камень уже в пятый раз лазил, места знает назубок, с завязанными глазами не пропадем...
Вышли мы, значит, с ним втихаря, да увязался за нами бдительный Саша Сидорок. Что он там думал, не знаю. Но шел за нами до первого привала след в след. А как только мы привалились и начали шикшу поедать, он выстоял и даже не присел. А когда спросили: "Саша, у тебя пожевать чего-нибудь есть?", замотал головой отрицательно, как Шурик в "Кавказской пленнице", видеокамеру схватил и ну от нас подальше - природу снимать, хотя аккумуляторы у него давно на нуле, и кассеты все отсняты полностью...
Подкрепились мы шикшей и дальше побрели. Сидорок безнадежно уединился и скрылся с глаз. Дошли мы до геодезического пункта, который государством охраняется. Кстати, во парадокс - стела с надписью и Гербом СССР есть, пункт тоже есть, а самого государства уже и нет... Пощипали еще шикши - не идет. Тут я раскололся про сало и предложил - по маленькому кусочку. Миша с радостью согласился. Отрезал я, ну может, чуть-чуть больше себе, ну так вышло, да и зубы у него, думаю, похуже... а Совесть - тут как тут. Я свой кусочек жую, челючти немеют, а Миша опять шикшу щиплет.
- Что, - говорю, - не по зубам?
А он:
- Да я его и не жую! Так глотаю!
Вот и нате. Ну что тут поделаешь? Отрезать побольше, чтобы не проглотил? А вдруг подавится, а я маршрута не знаю абсолютно. И Совесть совсем обнаглела, издевается: "Думаешь, у него ножа с собой нету?" Ладно, думаю, опять твоя взяла.
Перед третьим привалом наткнулись на человеческие следы. Вспоминаю Карацюпу с Ингусом - насчитал семь человек по следам. Дальше на песке - мы шли вдоль речки - обнаруживаю следы копыт и докладываю Мише (он во времена Карацюпы Юным Другом Пограничника был). Следы были направлены встречно (?). А Миша невозмутимо так отвечает, что это наверняка экспедиция на Толюачик, и наверное, иностранцы. Дожили... Ингус, похоже, перевернулся в своем собачьем гробу, да и Карацюпа (не знаю, жив ли) не обрадовался бы: за что боролись?! Хотя - все логично: наши все заняты борьбой за выживание, кто на огороде, кто на рыбалке, кто ягоды собирает. А нас в честь сорокалетия всего десять человек с Камчатки набралось. И перед отъездом, и после возвращения все спрашивали: "Так за чем ходили-то?" - "За сорокалетием камчатского альпинизма" - "Так далеко? Ну и много набрали? Может, поделишься?" Во народ, как к капитализму рвется! А - не пускают, не дают этих самых инвестиций. Боятся, как бы мы Америку не догнали и не перегнали...
Ладно, я отвлекся. Идем дальше, уже по следам экспедиции. Меня все сомнения терзают: уж больно одни следы на мои похожи. Примерил - тютелька в тютельку. Мише сказал, мол, вроде это наши следы, может, мы неправильно срезали и по второму кругу идем, а за нами олени какие-нибудь увязались, и отставшая часть группы следом...
Миша присел и посмотрел повнимательнее, чуть ли не понюхал и объявил, что копыта непарнокопытные, а значит, не олени, а всевозможные лошади, ослы и ишаки. Понятно, что кроме нас, здесь ослов больше нет... Но одна из них с подковой. Вот что значит - Юный Друг Пограничника! Хотя - какой там юный...
- Может, лошадь Пржевальского? Сбежала от него к нам на Камчатку? - не сдаюсь я.
- Не, - Миша говорит, - если и сбежала, то до Камчатки не дошла бы, на мясо бы закабанили...
Фиг с тобой, экспедиция так экспедиция... Свернули вбок на траву и следы потеряли, потом опять нашли. "Мало ли, - думаю, - может, пачку сигарет или там галет потеряют, экспедиция все-таки." Идем по следу, как по рельсам. Своих нигде не видать и не слыхать уже шестой час. Миша уже увидел водопад место разбивки лагеря. Тут мы основательно привалились последний раз, а как только заметили подходящую группу, отвалили, сделав отмашку. Они нас тоже заметили и тоже дали отмашку, и тоже устроили привал. Миша говорит, что лагерь ушедшей экспедиции наверняка был у водопада, и там что-нибудь осталось. Мы туда и рванули. А местность бугристая, ветер навстречу дует. Я почему-то начал расспрашивать Мишу про медведей:
- Вот что делать, если встретишь вдруг?
Миша ведь самый опытный.
- Я, - говорит, - их тут ни одного раза не встречал. Медведь обычно первый человека чует и уходит. Опасно - это если внезапно, особенно когда медведица и с медвежатами. Эти с человеческой опасностью еще не знакомы, могут знакомиться побежать... Ну, медведица, ясно, их будет охранять, но может не упасти, и тогда сама бросится на защиту...
- Интересно!.. Так что же делать? Деревьев нет... Миша, ты ж патриарх, все знаешь...
- Надо бросить рюкзак. Он обязательно остановится и начнет его потрошить.
- Ну распотрошил, а там - ни хрена. Дальше что?
- Ну еще рюкзак...
- Жалко!..
- Ну, фальшфейер, говорят, хорошо отпугивает, ракетница там...
- ...ружье, пулемет, пушка, гранаты, - издевательски подхватываю я.
- Ну там, постучать, позвонить... в свисток посвистеть, - понял Миша. Только голос подавать нельзя.
Группа давно скрылась из виду, вот он - последний бугорок и водопад. Появились первые заросли кедрового стланика...
А дальше надо смотреть видеозапись.
- Миша, - говорю, - кранты! Медвежье стадо! - Чувствовал, что след экспедиции какой-то подозрительный...
- Точно, - отвечает Миша. - Садимся, они нас еще не учуяли...
Пока садились, сняли рюкзаки, до медведицы с тремя медвежатами метров полста. Достаю самое дорогое - видеокамеру и фальшфейер. Страх еще не дошел - спасает близорукость.
- А, фальшфейер! Это хорошо, тудыть-растудыть... - выматерился интеллигентный Миша. - А сработает?
- А хрен его знает... - отвечаю. - Всегда срабатывал...
Пытаюсь снимать на камеру, от волнения путаю "паузу" и "запись", не могу найти медведей в видоискатель - близорукость, да и долго смотреть туда как-то боязно - расстояние там нереальное, может, они уже рядом!
- Надо постучать, - шепчет Миша.
- Чем?
Мы лихорадочно оглядываемся - ничего, только у обоих по лыжной палке заместо альпенштоков... Эврика!!!