На Ибрахана было жалко смотреть. В миг на его мясистом, скуластом лице обвисли губы, мохнатые брови почти закрыли глаза. Он беспомощно залепетал:
— Но вы действительно тысячная клиентка. Пять заказов до вас мы выполнили в порядке массового пошива… А насчет инцидента впервые слышу. Он письменно не зафиксирован?.. Откуда мне было знать?..
— Этот товарищ отговорил жаловаться, — колхозница указала на Булата, — обещал принять меры… Повторяю, сколько с меня?
Факай дрожащими руками быстро произвел расчет.
— Напрасно горячитесь… Не хотите — не надо. Для нас воля заказчика — закон. Не так ли, Ибрахан Сираевич?
Заказчица быстро расплатилась и со словами: «Ноги моей больше здесь не будет!» — хлопнула дверью.
Тут слово взял Булат и воркующим мягким баритоном разъяснил Хайдарову:
— Вот так было и в первый раз… Потребовала, чтоб ее обслужили вне очереди… А в ателье народу… Факайетдин Фасхутдинович пристыдил ее, а она в раж… Угоди таким… Для нас все клиенты — равны.
ЯШКАЛИНСКОЕ ЦУНАМИ
Хайдаров и сопровождающие его лица направились в машине к яшкалинским Сандунам. Посещение этого архитектурного уникума намечалось на вчера, когда по календарю там был женский день. Однако в связи с приездом высокого гостя баню закрыли. Объявили санитарный день, а женский день перенесли на сегодня. Эта чехарда вызвала ропот женской половины яшкалинского населения. Ругая и проклиная на чем свет стоит порядки, женщины накануне ни с чем разошлись по домам и сегодня чуть свет штурмом взяли Сандуны, хотя на дверях снова висела неумолимая табличка: «Санитарный день».
Внутреннее помещение бани было ярко освещено, и весь наличный мужской персонал (женская обслуга была освобождена от работы) неистово и ожесточенно, в который раз, чистил, мыл, драил двери, банные лавки, парилку, украшали и выставляли напоказ дары банного буфета.
Когда же в баню проникли Хайдаров, Ибрахан и Булат, женщины подняли такой визг, что посторонние мужчины вынуждены были спешно ретироваться из оккупированной женщинами банной территории.
Банный заряд пропал впустую. А Ибрахан на него так рассчитывал! Конкретнее, на парилку и буфет, которые, по замыслу Ибрахана, могли бы привести в доброе расположение духа строгого столичного ревизора. Но Ибрахан утешал себя тем, что пригородная база отдыха с ее развлечениями восполнит радости, недоданные баней. Сели в машину, поехали.
По дороге Булат повел красочный рассказ об истории базы отдыха. На него снизошло вдохновение, и он, никем не сдерживаемый, дал волю фантазии.
— На постройку базы не ушло ни копейки государственных средств. Все — за счет накоплений… Мы сторицей возместим клиентам понесенные ими затраты. Каким образом, спросите вы? А вот как! Мы предлагаем нашим заказчикам не уничтожать, не терять, а бережно хранить оплаченные квитанции. У каждого яшкалинца, если только он так или иначе нами обслужен, есть шанс выиграть путевку в однодневную базу отдыха.
Хайдаров делал вид, что с интересом воспринимает рассказ Булата, хотя накануне имел уже удовольствие прослушать несколько иную интерпретацию главбуха. Тот ничего не упомянул ни о лотерее-аллегри квитанций, ни об отдыхе клиентов. Не упомянул потому, что Булат только сейчас, на ходу, придумал этот оригинальный вариант. С откровенным интересом, буквально разинув рот, слушал Булата Ибрахан. Концепция Булата была для него откровением, он впервые узнал о новом назначении базы отдыха.
— Мы пока широко не обнародовали нашу идею, — продолжал, увлекшись, Булат. — Яшкалинцы и не догадываются, какой их ждет сюрприз, и никак не возьмут в толк, почему и зачем мы призываем их хранить квитанции об уплате за оказанные им бытовые услуги…
Вдруг Булат осекся. Небо, только что чистое, безоблачное, внезапно покрылось грязными тучами. Подул резкий, порывистый ветер, поднявший столбы густой, едкой пыли. Все мероприятия, намеченные на этот день по линии базы отдыха, пошли насмарку. «Москвич» стал открытой мишенью для взбунтовавшейся стихии. Потоки дождя заливали кузов и конечно же столичного гостя. Оставалось одно — повернуть обратно, искать спасения где-нибудь под городской крышей.
— Это — похуже японского цунами или каспийской моряны, — мрачно изрек Булат, продемонстрировав при этом глубокую и всестороннюю эрудицию. — Как бы эта стихия не наделала нам бед…