Зеленой травинки достаточно было, чтобы успокоить и приободрить Ибрахана, заставить его смотреть на будущее радужно. Как мало, оказывается, нужно человеку!
ВОЗРОЖДЕННЫЙ ИЗ ПЕПЛА ФЕНИКС
Наконец сегодня Ибрахану позвонили по телефону домой и пригласили к Аксакалу на большой разговор. Долгожданный вызов и обрадовал и испугал. Ибрахан рад был тому, что его не забыли, позвали в Голубой дом, и в то же время он понимал, что разговор предстоит далеко не приятный. Конечно же вызывали его не для того, чтобы вручить на серебряном блюдце конверт с решением о назначении на новый высокий пост. Так не бывает даже в современных сказках! Ибрахан шел в Голубой дом, никого не видя, ничего не замечая. На улице и на душе было сумрачно. Все небо заволокло дождевыми тучами.
Углубившись в невеселые мысли, он споткнулся о камень, очутившийся каким-то образом на его пути, неловко упал и распластался на земле. Хорошо, что рядом, откуда ни возьмись, появился Уркенбай — печальная знаменитость Яшкалы.
Поскольку Уркенбай остался как-то обойденным вниманием в первой части нашего повествования, мы считаем своим долгом хотя бы вкратце познакомиться с ним.
Портрет его потребует нескольких строк. Вообразите вылепленную из грязного и рыхлого снега бабу с поношенной шапкой, надетой набекрень в любую погоду — зимой и летом. На одутловатом спившемся лице выделялся большой с красными прожилками нос. Это был особенный нос: Уркенбай совал его во все, что бы ни происходило на улице, вмешивался в любой разговор, впопад или невпопад, вставлял реплики, не зная даже, о чем идет речь.
Уркенбай переехал в Яшкалу недавно, но за короткое время прослыл лодырем, летуном и многоженцем. Сменил четырех или пятерых жен и несколько мест работы. Человек без определенной профессии, он был многоотраслевым шабашником.
Уркенбай помог упавшему Ибрахану встать и стряхнуть с костюма пыль.
— И как он сюда снова попал, этот проклятый камень? — залопотал Уркенбай, чадящий дешевой сигаретой «Спорт». — Три месяца назад этот же камень чуть не лишил меня сына. Жена моя, которую я сосватал из деревни Туишево, тоже споткнулась об него. А она, надо вам знать, была на сносях. Хорошо, что удачно упала — на спину, иначе бы мой потомок не увидел бы белого света. И надо же было, чтобы именно вы, уважаемый Ибрахан, наткнулись на него!
То обстоятельство, что совершенно незнакомый человек, знающий его, помог в беде, несколько отвлекло Ибрахана от мрачных мыслей.
— Откуда ты меня знаешь, незнакомец?
— Как вас не знать?! Кто в Яшкале вас не знает? И вы меня знаете, только не признаете. Ведь это ваши ибрахановцы починили мою разбитую мотоциклетную тарахтелку, и я на ней привез молодую жену… Зверь, а не мотоцикл. Зря, совсем зазря их загубили… Ребята из Идыбысы были — во! Бедняга Родис попался и теперь безвинно жует за решеткой казенный харч. Хорошо, что Булат — умница, смазал пятки и дал дралы… А то, что Факай и Акоп сидят пока без дела, — им не повредит. Но вот за кого я рад — это за Ярмухамета. Так ему, толстопузому, и надо. Все под меня подкапывался: и жен я часто меняю, и на постоянную работу не устраиваюсь. Под меня яму копал, а сам в нее угодил. Таким не место в нашей милиции… За вас же, уважаемый Ибрахан, я спокоен. Перемелется — мука будет. Все обойдется…
Хорошо информированный о последних событиях утешитель начал раздражать Ибрахана. Мало того что он бесцеремонно бередил незажившие раны, Ибрахану не хотелось, чтобы его видели в обществе пьяного прощелыги. Чего доброго скажут: как опустился Ибрахан!
А Уркенбай не отставал.
— Дорогой Ибрахан, возьмите меня к себе на работу! — не переставая, канючил он. — Я, можно сказать, мастер на все руки… И слесарь, и плотник, и газовик… Не пожалеете.
— Но я же сам нигде не работаю…
— Сегодня не работаете, завтра будете работать…
— Вот тогда и придешь, — с трудом избавился от назойливого попутчика Ибрахан.
Ибрахан приближался к Голубому дому. Все чаще встречались знаковые. Обычно Ибрахан издалека шумно приветствовал их. Сейчас же, потупив взор, не останавливаясь, проходил мимо, избавляясь тем самым от неприятных расспросов.
В приемной сдержанно поздоровался с начальником строительного управления и директором консервного завода, они молча пожали ему руку.
Раздался звонок. Аксакал приглашал к себе Ибрахана. Смиренный, с наголо выбритой головой, покорно опущенными плечами, он переступил порог и закрыл за собой двойные двери, обитые дерматином.