На свежем мартовском воздухе лицо рекордсмена постепенно ожило.
— Качать его! — предложил кто-то.
С криками «Ура!» и «Слава!» Шагея стали качать и невесомого, как пушинку, внесли в комнату мастеров, где заботами помощника главного инженера по столярному цеху был приготовлен обильный стол в честь двухсотпроцентного рекорда Шагей-бабай.
Обмывка шагеевского рекорда продолжалась до первых петухов. Благо, сюда прибежала встревоженная отсутствием отца дочь Шагей Гульгайша и увела домой бабая, захмелевшего от производственного успеха и от всего остального.
Всю дорогу Шагей бил себя в грудь и заплетавшимся языком хвастал:
— Видели абзыкая[11]? Куда молодым до меня! Вот как надо работать!
Пока Шагей и его бригада накапливали запасы дефицитных скалок, Ибрахан по настоянию Булата вызвал из Уфы художников для оформления Доски показателей, так как подобные высокие производственные успехи стыдно выставлять на обычный фанерной доске.
Открытие Доски показателей прошло торжественно, но скромно, без лишнего шума, как на том настоял Ибрахан.
Доска показателей действительно была достойна тех удивительных дел, какие свершали такие люди, как Шагей и члены его бригады. Инкрустированная лавровыми и дубовыми листьями, огромная доска играла на солнце голубыми и красными красками.
С появлением Доски внутрицеховое производственное состязание за лучшие показатели заметно расширилось.
В республиканской газете была напечатана острая критическая заметка «Почему в Стерлитамаке нет в продаже топорищ?». Заметка оказалась искрой, из которой в сердце Булата разгорелся неугасимый огонь нового начинания — доказать, что Яшкале близки нужды всей республики и, если того требуют чрезвычайные обстоятельства, Яшкала охотно пойдет на выручку далекому, но родному Стерлитамаку.
Так при столярке было налажено производство дефицитных топорищ. На этот не менее ответственный, чем производство скалок, участок были поставлены четыре пенсионера и дополнительная знакомая нам Минникунслу, пришедшая в комбинат не только затем, чтобы отработать для пенсии недостающий трудовой стаж. Немаловажную роль, как вы, надеемся, догадались, сыграло то, что тут уже работал Шагей, по которому она продолжала вздыхать.
Хотя топорища и скалки представляли собой и по фактуре и по трудности изготовления продукцию далеко не сходную, Булат все же организовал соревнование обеих бригад по количественным показателям: пусть у них будет стимул работать лучше, быть впереди.
Теперь нередко Шагей и Минникунслу возвращались вместе домой. Не было дня, чтобы между ними не возникали споры: что сложнее изготовлять — скалки или топорища, и вообще, что из них важнее в хозяйстве.
— Кому нужны твои скалки, да еще из сосны, — поддевала старика Минникунслу. — Тесто же сосновой смолой вонять будет.
— И такое говорит хозяйка? Ломаного гроша за тебя не дам! Пельмени любишь? Тукмас[12] любишь? Как же катать тесто без скалки? А то, что из сосны, начальство, видимо, знает больше тебя.
Горячий спор всегда кончался безрезультатно, но это не мешало спорящим всякий раз возобновлять его.
По дороге домой оба соперника подходили к Доске показателей и, хотя каждый прекрасно знал, как закончился у них рабочий день, все равно останавливались у нее и комментировали результаты. И опять разгорался спор: чей труд сложнее, чей труд почетнее.
Минуя проходную, Ибрахан сворачивал к столярному цеху и, выслушав краткий и маловразумительный рапорт Ярмухамета: «Все в порядке, никаких ЧП не было», направлялся к Доске показателей. С нее Ибрахан начинал рабочий день на комбинате, ею и заканчивал.
Сегодня к обычному служебному рапорту Ярмухамет прибавил важную для него семейную новость: «Тинира вышла замуж за проезжего шофера». Ибрахан поздравил старого друга и передал поздравления Тинире. «Все хорошо, что хорошо кончается, — подумал Ибрахан. — Меньше одной непристроенной красавицей станет в Яшкале. А то невесть что городят об аморальном поведении дочери бывшего старшины милиции после ареста ее муженька».
И сегодня Ибрахан по обыкновению направился к Доске показателей.