Но Булат подсластил горькую пилюлю — выдал старику постоянный пропуск на стадион в ложу для почетных гостей:
— Всегда будете желанным!
Когда составы команд — основной и запасной — окончательно определились, Булат принялся за тренировки.
Он, к его чести, не довольствовался тем, что буквально до изнурения доводил на тренировочных занятиях участников своей команды. Он бывал частым гостем и на тренировках городошников промкомбината, которых натаскивал сам председатель месткома.
— Какое вам дело до соперников? — удивлялись многие.
— Настоящим спортсменам неинтересно сражаться со слабыми игроками, — отвечал Булат. — Мы хотим иметь дело с серьезным противником.
И вот наконец настал долгожданный день, когда на поле городошной брани решалась судьба спортивной чести Яшкалы. Для Булата вместе с тем тут решалась судьба громоздких запасов бывших скалок, превращенных теперь в рюхи: если поединок пройдет успешно, со всех сторон, безусловно, посыплются заявки на рюхи и биты. Булат тогда полностью реабилитирует себя в глазах Ибрахана, а также в глазах многочисленных завистников и откровенных недругов.
Заиграл оркестр. Все было празднично, торжественно. На поле вышел вооруженный фотоаппаратом, микрофоном и свистком Будракай Фекеров, который одновременно выступал в трех ролях — фотокорреспондента, спортивного радиокомментатора и судьи. Несколько лет назад он присутствовал в Уфе на матче в городки и заверил Булата, что досконально знаком с правилами судейства и будет судить честно, объективно.
Будракай дал свисток. На поле вышли обе команды. Бросили жребий. Первой предстояло сразиться команде промкомбината.
Под гул аплодисментов судья пригласил Шагей-бабая, как почетного гостя, сделать первый удар и открыть соревнования.
Шагей неторопливо и важно покинул ложу, взял в руку биту и… О, как хотелось ему продемонстрировать перед всеми, на что он, несмотря на годы, способен. Но больше всего ему хотелось утереть нос Булату.
Старик прищурил глаз, прицелился, размахнулся битой и разнес в разные стороны самую сложную фигуру «Письмо», плотно уложенную на земле.
Со всех сторон раздались восторженные крики, аплодисменты.
— Молодец! Вот так распечатал «Письмо»! — похвалил старика Ибрахан.
На смену Шагею выступила Минникунслу. Дородная, она самой природой как будто была создана для игры в городки. От ее мощного удара, попади она в цель, все рюхи, как бы они ни были сложены, разлетелись бы в разные стороны. Но вся беда была в том, что Минникунслу, охваченная горячим желанием показать себе перед Шагеем с наилучшей стороны, разволновалась и бросила биту, не целясь. Первый блин вышел комом: ее мощнейший удар поднял клубы пыли, не задев ни одной рюхи. Неудача ее обескуражила, нервы вовсе сдали, она еще больше разволновалась, того и жди, сейчас расплачется, словно школьница, забывшая первую строку стихотворения, которое она выучила наизусть. И остальные биты полетели в пространство, не причинив никакого вреда выложенным фигурам.
На трибунах зашикали. На какую-то долю секунды невольно позлорадствовал Шагей, что Булат публично был посрамлен. Но ему искренне стало жаль своей соседки, а к тому же он все-таки болел за команду промкомбината.
Выступивший после Минникунслу представитель быткомбината уложил точно в цель одну за другой все биты. Быткомбинатовские болельщики вскочили с мест, запрыгали и стали безудержно поносить «слабаков» противной стороны.
Директор быткомбината Баляфетдинов не удержался и поддел Ибрахана и Булата:
— Криворукие! На кого пошли?!
Булат отлично понимал, что бессмысленно ругать Минникунслу за неудачное выступление, можно было, конечно, отстранить ее от участия в соревновании, но где гарантия, что запасной игрок не оскандалится? Он дал возможность Минникунсле успокоиться, прийти в себя и вновь обрести ту спортивную форму, какую она демонстрировала на тренировках. Со второй попытки Минникунслу оправдала надежды тренера и исправила положение своей команды в турнирной таблице. Из пяти бит четыре угодили по мишеням. Она легко и грациозно разгромила «Дом», «Ракету» «Серп» и, что особенно ценно, «Змею», прочно прилипшую к земле.
Приунывший было Ибрахан воспрянул духом. Он готов был при всех броситься к Минникунслу, обнять и расцеловать ее, но уловил бдительный взгляд ревнивой супруги Ямбики и ограничился тем, что воздал должное спортивному мастерству и ловкости Минникунслу криками: «Браво!», «Молодцы!»
Но все же, чего греха таить, явное преимущество было на стороне команды быткомбината. Промкомбинатовцы играли неровно, с обидными срывами. Видимо, сказалось то немаловажное обстоятельство, что Булат, беззаветно отдавшийся подготовке к городошному бою и тренировке команды, все же совмещал это со своими прямыми обязанностями по производству, а председатель месткома быткомбината, будучи освобожденным работником, уделял тренировочным занятиям чуть ли не двадцать четыре часа в сутки…