Комякова поместила Киру за прилавок, а перед ней разложила кофточки трех видов, распаковав один из тюков. Дальше Комякова то появлялась, то исчезала куда-то и надолго, а Кира все стояла и стояла за прилавком. Весеннее солнце стало припекать… Покупатели шли мимо, на ее кофточки никто не обращал внимания.
- Слушай, так не пойдет, - сказала Комякова в одно из своих появлений. – Во всем нужен профессионализм. Скромность, конечно, украшает, но не всегда и не везде. И не всех.
Она бесцеремонно подошла к двум каким-то девушкам и потащила к прилавку.
- Что ж вы от счастья своего отказываетесь? (Она так и сказала, нагло-таки – «счастья».) Ведь это же – писк! (Она так и сказала «писк».) Везли из Италии, по особым каналам. Вы знаете, девочки, что такое Италия? Италия – это солнце, это Рим, Возрождение, Леонардо да Винчи, Рафаэль. Италия – это стиль и вкус. А вам кусочек этой Италии достается почти бесплатно. – при этом она опять прямо-таки сверлила девушек своими вмиг потемневшими, почти черными глазами.
Киру такой натиск просто ошеломил – кофточки, имеющей отношение к Леонардо да Винчи и способные принести кому-то счастье, лежали перед ней мирно распластавшись на прилавке, бессильно протянув пустые рукава, и не издавали никаких звуков…
Девушки высокомерно посмотрели на Кирин товар, но кофточки стали рассматривать, а одну даже купили. Между тем, Комякова подтащила к прилавку еще двух покупателей. Торговля как-то пошла. И был момент, когда Кира как-то невольно, хоть все еще стесняясь, сама сказала какой-то женщине:
- Что вы, это же писк!
К вечеру Кира уже еле стояла на ногах. За весь день она съела два пирожка и выпила бутылку колы. Ноги, как будто налились свинцом, голова кружилась…
Уже дома Комякова протянула ей небольшую, хрустящую бумажку… Кира быстро умножила цифры, переведя устойчивую валюту в неустойчивые деньги – это была треть ее зарплаты. К себе она возвращалась совсем в другом настроении, откуда только силы взялись… И мечтала, мечтала, что если все будет идти, как сегодня, сколько всего она сделает для своей дачи. И вечерний город, за окном троллейбуса, еще вчера ей ненавистный, сейчас казался совсем другим, загадочным, полным новых волшебных возможностей… С мистической формулой «П…Н…ЕД».
Комякова вышла из коморки Вахтера и направилась к лестнице. Она поднялась на второй этаж, прошла по длинному коридору, заглядывая во все кабинеты. Людей было много, они сидели там, в этих кабинетах или проходили мимо нее с неизменно озабоченными лицами, но Варениной среди них не было. Не было ее и на третьем этаже. На четвертом она столкнулась с ней в коридоре. Варенина несла заварочный чайник.
- Извини, я очень занята, - сказала Варенина и направилась к одной из дверей.
Комякова пошла следом. Кабинет был переполнен. В основном, писали, примостившись по несколько человек за одним столом. Все курили и сизая дымка окутывала помещение. Варенина разлила чай по граненым стаканам и разнесла присутствующим. Те, отложили свои дела, и началось долгое, очень долгое, молчаливое чаепитие, напоминавшее, скорее, какую-то торжественную церемонию. Слышалось лишь неторопливое постукивание стаканов и звук проглатываемого кипятка. При этом лица у всех оставались озабоченными. Варенина собрала стаканы и направилась к выходу, Комякова опять пошла за ней.