Краски потемнели. Верхушки черные – земля черная, серые столбы – гигантская пещера – гигантский лабиринт. Вокруг сумерки.
Все притихли и мысленно торопятся покинуть лес.
– Посмотрите чуть правее. Вот оно секретное озеро.
Черное зеркало водной глади.
***
Кролик замер. Он смотрит в глаза огромной змеи.
***
Но все это чересчур возвышенно, и люди не выдерживая давления непознанного, быстренько бегут дальше.
Он остается один на один с этой неподвижностью: ни звуков, ни водной ряби.
Мужчина много думал и размышляет до сих пор, что его так привлекает в этом, которое все обходят стороной, озере. Почему так долго? Все просто. Он не знает таких слов, точнее их не существует, которые доступно бы объяснили всем причины этой странной привязанности.
***
Признаком угрозы так же является “зевание” обезьяны.
Я все-таки поднимаю голову.
***
Несколько пятен “Партенит” в солнечном свете, чуть левее дрожащее пятнышко “яичный желток” все остальное – баклажаны. Слабо уловимое движение нижней части одного из пятен.
***
– Прости друг, но я вряд-ли смогу тебе помочь. Я здесь впервые и только, только преодолел перевал – жутко хочу спать, засыпаю на ходу.
Видимо затянувшаяся пауза, мой устремленный в некую точку пространства взгляд и аккуратный бумажный квадратик в моих руках привлекли внимание всех без исключения присутствующих.
Первым не выдержал, как следовало из его слов, турист, или путешественник. Тех, кто оказывался здесь впервые, невозможно было ни с кем спутать. Возможно, в этом был виноват перевал, который им приходилось преодолевать, но все они разительно отличались от горожан, каким-то отклонением от выверенного совершенства. Вот и наш путник, облокотившийся о стойку, – весь в пыли, небритый и непричесанный, в мятой одежде, колоритно выделялся на фоне остальных.
Его прозорливость застала меня врасплох: “Да нет, ничего. Спасибо.” – промямлил я.
Девушка в рубашке с собранными в пучок волосами на затылке, за стойкой напротив: “Чем Вам помочь?” – чувствовалось, что ее сознание тщательно пытается что-то спрятать – но проскользнувшее дрожание в голосе выдавали ее.
Я оказался рядом с туристом, а от нее меня отделяла стойка. Аккуратный лист бумаги движется в ее направлении.
Ловкий толчок открытой ладони и чашка дымящегося кофе скользит к ее левой руке. Пальцы сжимаются на кайме блюдца. Теперь ее левая рука чуть выпрямляется, сдвигая чашку в направлении туриста. А указательный и большой палец правой руки касаются листа бумаги.
Стрелка часов человеческой жизни задрожала в стремлении отмерить секунду жизни – возникшей незримой связи трех человек.
Турист ловко ухватился за кайму блюдца.
Для стрелки часов это было точкой невозврата, и она плавно начала двигаться по дуге за горизонт событий.
«Диалектическая триада» в философии (материалистической диалектике) – тройственный ритм движения бытия и мышления.
Цепь замкнулась
В глазах туриста я прочитал удивление, в глазах девушки – вопрос, что прочитали они в моих глазах – наверное, нетерпение.
Стрелка замерла, накапливая силы для следующего шага.
***
– Дождь – это слезы Творца, оплакивающего свое творение.
Пророк сидел и слушал мальчика. Он не переставал удивляться диковинностью этих мест и вот теперь этот мальчик, отец которого назначил его проводником через лес для одинокого путника.
Пророк покивал головой. Впервые за много дней своего пути он столкнулся с такой непосредственностью, против которой невозможно было устоять, и он позволил. Лес мгновенно подхватил его и понес. Уханье, свист, треск, стрекот, щебетание мальчика: “А каждая капля дождя – это каждый по ком скорбит Творец”.
Пророк начал осознавать, что здесь зарождается нечто новое, а этот мальчик – предвестник этого.
Иссушенная рука разгладила холст сумки.
– Далеко, там, где только песок исходная точка рождения и смерти Солнца, дождь это высшая благодать.
Мальчик, выпучив глаза, уставился на пророка. Но детское сознание с легкостью преодолело границу между правдой и вымыслом, достоверностью и нереальностью. И новые знания стали чем-то само собой разумеющимся: “Мой дядя мне говорил, что Солнце прячется в самой чаще соснового леса в долине между вон теми холмами”. Палец мальчика указывал в направлении полярной звезды. Пророк посмотрел на светящиеся холодом точки звезд: “Здесь бессмысленно искать ответ на вопрос: “Откуда взялась скорбь и благодать? И почему у одного и того же столько смыслов”. Что оставалось, кроме как вытянуть руку и чувствовать дождь.