Недолго…
Загорается свет и в туалет чуть слышно входит мать. Садится на край ванны и касается моих волос пальцами.
Немного наклоняя голову, избегая ее прикосновений. Они мне не нужны. Я уже давно не верю в их искренность. тепло материнской любви меня уже давно не греет и вряд ли сможет согреть сейчас перед бездной отчаяния.
— Совсем плохо? — спрашивает она робко.
Молчу.
— Через месяц-полтора пройдет, — продолжает она.
— Что пройдет? — не удерживаюсь я, тяжело вздохнув.
— Токсикоз, — отвечает мать, как ни в чем не бывало. — По себе знаю. Меня с тобой так же полоскало первые пару месяцев. Тут главное перетерпеть.
— Перетерпеть? — невесело смеюсь я. — А что потом?
— Воспитаем, — неожиданно твердо отвечает мать.
— Нет, — качаю головой и прикрываю глаза. — Никого мы воспитывать не будем. Мне и тебя хватает воспитывать. Еще кого-то я не потяну. Завтра пойду на аборт.
— Полина, — не открывая глаз, знаю, что она плачет. — Зачем? Не совершай эту ошибку. Я исправлюсь…
— Я семь лет жду момента, когда ты уже исправишься, мам. Но этого так и не произошло и вряд ли когда-то произойдет. А защищать себя и ребенка от твоих мужей-алкашей я не смогу.
— Это ведь твой ребенок, — дрожит её голос, срываясь на шепот. — Он не виноват.
— Он не виноват, — отзываюсь эхом. — И именно поэтому я не хочу наказывать его той жизнью, в которой живу сама.
— Ты же сильная у меня, Поль, — касается она моего плеча.
Снова смеюсь, запрокинув голову.
— Сильная, — произношу иронично. — Знаешь, почему я сильная? Потому что я сирота при живой матери. В тот день, когда хоронили отца, я, оказывается, похоронила и мать.
— Не говори так, — произносит она напугано.
— Говори, не говори… Смысл? Знаешь, в тот день я потеряла отца. Моих слез, моего горя, моей потери не заметил никто. Ты была занята тем, что утешала себя. Семь лет, мам, ты утешаешь себя семь лет и все никак не утешишь. Вот только ты еще можешь найти себе другого мужа и, возможно, снова полюбить… — горло сдавливают непролитые слезы. — А кто мне заменит отца? Кто? Тот мужик, что сейчас спит в твоей комнате, где когда-то спал папа? М?
— Поль…
— И ты, действительно, хочешь, чтобы я родила этого ребенка? Для чего? Чтобы он потом мог видеть, как его мать пьёт с его бабушкой и меняет мужиков в своей постели, где один мерзотнее другого? Ради этого? Чтобы мой ребенок с малолетства хлебал дерьмо большой ложкой, пока его мать пытается себя утешить?
— Этого не будет, — всхлипывает мать.
— Будет, — вздыхаю я и поднимаюсь с пола. — Семь лет было и дальше будет. Я знаю, какое это дерьмо на вкус. Такое и врагу не пожелаешь, а уж собственному ребенку, тем более. Спокойной ночи.
Сказав это, выхожу из туалета, оставив мать наедине с ее слезами. Ровно так же, как это делала она, игнорируя меня последние годы.
Прохожу в свою комнату и, по старой привычке, достаю из шкафа плед, укутываюсь в него и ложусь на диван. Беру с изголовья медвежонка — последний папин подарок, незадолго до его смерти. Прижимаю к груди плюшевого друга и закрываю глаза, надеясь на то, что сон придет ко мне сразу и позволит забыться, чтобы я не мучила себя мыслями и слезами оставшуюся ночь.
Вздрагиваю от внезапного грохота и мужского мата. Приподнимаю голову, прислушиваясь к их источнику.
— Ты ебанулась, что ли? — доносится до меня возмущенный мужской голос.
— Вон из моей квартиры! — шипит моя мать. — Чтобы больше тебя здесь не было!
— Ночь, блять! Куда я пойду? — упирается мужчина.
— Мне плевать! Держи свои вещи и вали!
— Дура! — вновь мужской возглас.
Снова какой-то грохот. Хлопок двери и тишина.
Насторожившись, поднимаюсь с дивана, удерживая на плечах плед и плюшевого медведя в руках. Аккуратно выглядываю из комнаты и вижу как у двери, держась за голову, сидит мать. Её плечи содрогаются от тихих рыданий, худые пальцы сжимают светлые волосы.
Хочется подойти к ней, утешить, но я этого не делаю. Не зачем. Сегодня каждая из нас останется наедине со своим горем, со своей личной потерей.
Сегодня ночью, в тишине этой квартиры, будут плакать две никому ненужные, потерянные и потерявшие себя женщины.
Глава 30
«Либо я проснулась в прошлом, либо в раю» — было первой моей мыслью, когда меня разбудил запах свежей выпечки.
Серьёзно? Выпечка?
Села на диванчике и оглядела свою комнату, чтобы убедиться в том, что я всё же в своей квартире и у меня не начались ароматические галлюцинации из-за беременности.