Но то, что сделано, то сделано. То, что кончил, обратно не втянешь.
Мне нужна была ее ненависть и я ее получил. Пусть ненавидит. Пусть ненавидит меня и все, что со мной связано. Если бы я ей просто предложил сделать аборт, то она бы меня, конечно, возненавидела, но от ребенка, скорее всего, не избавилась. Полли слишком принципиальная, слишком упёртая и, зная это обстоятельство, точно уверен, что ребенка она сохранила бы, мотивируя это тем, что мелкий не виноват в том, что его отец мудак.
А так… Она сейчас, наверняка, ненавидит меня и ненавидит ребенка от меня.
Ей нужно от него избавиться. В двадцать лет такая обуза — это не то, о чем может мечтать каждая девчонка.
И не от такого как я.
Что я ей могу дать? Статус вдовы?
Нахрена я, вообще, во все это полез? Захотелось стать нужным кому-то кроме себя самого? И что теперь? Кому я нужен?
Никому. Ни ей, ни себе…
Дерьмо в проруби.
Опираюсь локтями о колени и устало тру лицо ладонями. Борода наросла такая, что уже стала длиннее волос на башке. Приводить себя в порядок нет никакого желания. А надо. Пока Арчи на больничной койке, основная масса его дел переходи мне. Встречи при галстуках с постоянным сдерживаемым желанием придушить ими кого-нибудь.
На то, чтобы расслабиться времени нет и уж, тем более, нет времени на то, чтобы заниматься самоутешением.
Самоедством — да, но не больше.
Лучше уйти в работу и постараться не думать… о ней.
О Полине.
Всё забывается, заживает и это пройдет.
С тихим шорохом открылась дверь. В палату вошел Жора, неся в руках дымящийся кофе и бумажный пакет с едой.
— Смена, — произнес он отрывисто и головой указал на выход. — Вали домой, отдохни. Я побуду с ним.
Принимаю стаканчик кофе и поднимаюсь со стула, освобождая место другу.
— Если что…
— Позвоню, — прерывает меня Жора и несильно стучит по плечу огромной ручищей. — Водила ждет у входа. Вали.
— До завтра, — бросаю ему и, хромая, покидаю палату, чтобы впервые за две недели вернуться домой.
Глубоким вдохом унимаю волнение и тяжесть в груди, стоя перед дверью собственной квартиры.
Поворачиваю ключ, толкаю металлическую дверь и вхожу во мрак прихожей.
Никого.
Завернутая в плед, который я специально для нее купил, не выходит ко мне навстречу сонная Полина. Не утыкается носом в шею и не говорит о том, что соскучилась и что хочет придушить за столь позднее возвращение.
Мне некого подхватить на руки и унести в постель, чтобы раствориться в ней, в её запахе…
Я один. Один никому не нужный мудак.
Оно и к лучшему. Пусть будет так.
Включаю свет в прихожей и бросаю связку ключей на комод. Взгляд цепляется за одиноко лежащий на его углу ключ от моей квартиры.
Да, она ушла и возвращаться не собирается.
Сжав челюсти, открываю верхний ящик комода и одним резким движением смахиваю в него ключ.
Всё. Баста.
Хватит о ней думать!
Снимаю кроссовки и прохожу в комнату. Пусто.
Решаю покурить в гостиной и забыться во сне до утра.
Аккуратно сев на диван, и откинувшись на его спинку, закуриваю сигарету, наполняя легкие горьким дымом.
Хорошо.
Прикрываю глаза и раскидываю руки, наслаждаясь моментом, когда голова пуста от мыслей. В ней есть только дым. Терпкий, вязкий и менее отравляющий, чем ядовитые мысли о ней.
Кончиками пальцев правой руки нащупываю что-то холодное. Перевожу взгляд и вижу очки. Её очки, в которых она всегда читала, сидя в гостиной или за кухонным островком.
Любил тайком за ней наблюдать в моменты, когда она увлечена чтением и не замечает ничего вокруг. С упоением наблюдал за сменой эмоций на чистом, светлом лице. Казалось, что в эти моменты от нее исходит особое свечение и тепло.
Уют. Она была моим уютом.
Теперь же не осталось ни уюта, ни тепла. Ничего.
Только пустота, которую я заполняю дымом.
И её очки. Если бы не они, то можно было бы с легкостью поверить в то, что я ее для себя придумал.
Бережно подцепляю их пальцами и раскрываю. Надеваю на лицо и снова откидываюсь на спинку дивана. Глубоко затягиваюсь и не могу сдержать ироничной улыбки.
Как, даже в очках, она не смогла разглядеть во мне мудака?
Как же тебя угораздило, девочка?
Глава 33. Полли
— Зачем столько набрала? Тяжело же! — всполошился Костя, буквально бегом спускаясь ко мне по крыльцу политеха.