- Полтора года - это вечность, Лелле. Вечность. И я подозреваю, ты забыла объяснить Саю, что значит жених на диализе.
- Я не понимаю, что ты пытаешься до меня донести! - рявкнула Лелле. - Зачем ты пришла?! Мучить меня? Я помогала тебе с твоим делом! В Орехене я всегда держала для тебя двери открытыми! Я никогда...
Селия скорбно качнула головой.
- Я пришла подставить плечо. И сказать, что все к лучшему. Прости, я не могу помочь тебе ее найти, - сложнее всего было смотреть Лелле в глаза, прямой, честный, открытый взгляд, воплощение дружеского плеча, поддержки и опоры, - но очень постараюсь помочь тебе утешиться.
Она обняла Лелле.
Та, конечно же, не утешилась. Но и не оттолкнула.
Куртка мокла.
Естественно Селия не смогла Лелле переубедить. Для Лелле всегда дико было думать, что кто-то может поставить свое благо выше блага рода, и поступок ее младших детей слишком ее шокировал. Но не важно. Главное, чтобы Лелле Селии доверилась. Чтобы со всеми догадками первым делом шла к ней.
У Лелле ведь очень мало подруг - все больше союзницы и врагини. Может, и получится...
Рео что-то заподозрил, кружит вокруг дома Хинов вороном. Но Рео молод и имеет мало влияния, с Рео Жаннэй как-нибудь разберется. Главное, чтобы Юлга удержала "сестрицу" от ее привычной схемы и направила ее мысли в более сложное, но мирное русло.
А вот Лелле лучше держать на своей стороне. Она старая змея, укусит - мало не покажется.
Повезло, что Селия застала ее в момент слабости.
Очень повезло.
15.
- Когда церемония? - спросил Ланерье, наливая что-то Варту в облупленную кружку.
Ни капли не пролил.
"Что-то" пахло алкоголем еще из коридора, но распознать, каким именно, Саю не смогла. Видимо, какой-то экзотический напиток из самого Валлоу.
В домашнем баре в Орехене, помнится, было все, что производят в Кетте. Отец считал себя патриотом, так что не держал ни яленского соджу, которым угощала Саю Майя, ни тех загадочных напитков, которые Саю видела у Ланерье в шкафу, но не трогала. Мало ли, что-то ритуальное.
Пузатая зеленая бутылка толстого стекла была торжественно водворена на середину стола, и Варт покосился на нее с немалым уважением. Но пить не стал.
- Вчера кремировали, - пояснил он, - завтра начинается семидневное бдение, и я хотел бы обойтись без дополнительной тошноты и головной боли, вот.
Саю замерла у окна, издали зачарованно рассматривая на толстенное донышко бутылки: тускловатый свет переломлялся как-то... не так, и казалось, что в стекле можно различить очертания... хвоста?
- Кремировали? - удивился Ланерье.
Саю даже взяла бы бутылку поближе к свету, но на улице стремительно темнело. Зима брала свое.
Нет, решила Саю. Хватит глаза ломать. Пора сменить лампочку.
И к бутылке не притронулась. Мало ли, ритуальное, для утешения, и женщинам трогать нельзя...
- Она так завещала. - Варт хрустнул запястьями, чуть склонил голову на бок, будто прислушиваясь. - Ей всегда действовали на нервы детские зомби. Никто бы не осмелился специально, а вот по глупости... Дети же вечно... тревожат бездумно. И в землю кладбища Живицы ей бы тоже никто не позволил лечь... - он замолчал, раскачивая в руке кружку.
Жидкость плескалась в опасной близости от края, но Варт не позволял ей пролиться.
Саю тихонечко села рядом с Ланерье на тяжелую резную скамью.
Она вдруг поняла, что ей тоже теперь никогда не лечь в земле Ялы. И это было неожиданно неприятным открытием - хоть до того Саю и думать не думала о смерти и похоронах.
Рука Варта дрогнула, жидкость выплеснулась было из кружки, но теперь уже Саю ей не позволила. Варт хмыкнул и перевернул кружку - Саю поддержала затею, прижав таинственное зелье из Валлоу ко дну.
- Хватит играть с алкоголем, - сварливо буркнул Ланерье, - не будешь пить - не пей, но имей уважение. И ты тоже, Саю.
Саю, а не Саюшка... Она поникла. Похоже, она сделала что-то правда нехорошее. Она никогда еще не видела настолько раздраженного Ланерье. Поджатые губы, недобро сощуренные глаза.
Обычно он держал веки сомкнутыми, и это придавало его лицу спокойное, чуть мечтательное выражение. Сейчас в нем чувствовалось что-то опасное, хищное, даже тонкие морщинки у глаз и уголков рта, выдававшие привычку часто улыбаться, в неярком свете умирающей лампочки будто углубились, исказились, превратились в темные трещины на белой коже.
Он стремительным движением перехватил кружку и поставил рядом с собой.
- Не надо закрывать, - сухо сказал он Варту, потянувшемуся за пробкой, - пусть подышит.
- Как скажешь. Мне не стоило задерживаться?
- Я не могу выгнать того, кто нуждается в утешении, - покачал головой Ланерье, - даже если этот человек только что свел на нет несколько месяцев моей работы.
- Я об этом знаю. - хмыкнул Варт. - Так что, думаю, переночую тоже здесь.
- Что же. Если ради твоего утешения тебе нужно доставлять неудобства другим, мой жреческий долг - это пережить. Саю?
- А?
Да что же она такое наделала?