ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
примыкавшей к брезенту, служившему стеной. Достать водку со
стола было очень сложно. Надо было залезть под стол, оттуда
забраться на скамейку и лёжа на ней, не подымаясь, контролируя
вход в балаган шарить рукой по столу.
Осторожно приподнял голову, увидел перед собой одну,
наполовину пустую, бутылку. Мало! Вправо и влево от нее, с
интервалом около полутора метров, как березки на фоне травы,
привлекали внимание разноцветными етикетками еще две
«батареи» спиртного, каждая в количестве трех бутылок. Обычно
«батареи» состояли из водки, вина и самогонки в бутылке с самой
яркой этикеткой.
На этом этапе мне повезло – тут явно сидели только
женщины, потому, что ни водка, ни самогон были нетронуты.
Зацепив в две руки четыре бутылки, пополз к своему лазу…
Брезент не был приподнят, а на месте лаза из-под брезента
торчала кисть руки, шевелящая четырьмя пальцами вместе, так,
как обычно подают знаки водителю, сдающему назад при
помощи зеркала заднего вида. Ничего не заподозрив, положил в
руку, одну за одной, все бутылки. Брезент приподнялся, вылез и
первое, что меня поразило – стоящий в свете луны с опущеной
головой, «руки по швам», Толик. Я хотел что-то спросить, но не
успел, услышав за спиной: «Шо, сукы, мало вам водкы?!». Тотчас
же между нами оказался дядя Коля, невысокий, с криминальным
прошлым отец призывника и без лишних слов влупил Толю
полной бутылкой в голову. Оказывается, бутылки от меня
принимал он.
Ангел – хранитель заслонил мои глаза, но несколько
крупных осколков вонзились в щеки и подбородок, а мелкие
набились в волосы. Глаза уцелели и когда дядя Коля развернулся
ко мне я увидел как блеснула в лунном свете из-под правого
Валерий Варзацкий
рукава его пиджака «розочка» - горлышко от «Толиной»
бутылки.
Нет, испугался я значительно позже, когда с Толей
восстанавливали ход событий. В момент опасности же чисто
автоматически собрался, стал в боксерскую стойку, уклонился от
летящей в сонную артерию смерти. Подкоркой понял – дядя
озверел. Маневрируя, отступая, закричал:
-Дядя Коля! Цэ ж я, Валера! Вы ж мэнэ убъетэ!
В ответ он начал не только выбрасывать руку с «розочкой»
вперед, но и махать ней как саблей, сопровождая каждое
движение тюремным матом. Толик застонал и мой кулак
сдетонировал. Скорость и сила, накопленные в правой за годы
занятий гандболом и штангой, лишили соперника всяких
иллюзий. Удар сверху – вниз пришелся в левую височую кость.
Падая, он затылком «нашел» бетонный столбик виноградника.
«Убил»,- равнодушно констатировал я.
Светлая рубашка лежащего друга в свете Луны казалась
вымазаной черной краской. Музыка во дворе мешала понять его
невнятное мычание. В каком-то отупении потянул Толяна за
руку, помогая сесть. Следующим действием был подъем тела в
вертикальное положение. Потом он вцепился в меня и,
обнявшись, мы ввалились в мир света. Тут «черная краска»
рубашки оказалась кровью, струившейся по лицу, капавшей на
его и мои брюки, остающейся на асфальте двора кровавым
следом. На нас, разрезавших танцующую толпу прямо по центру,
никто(!), представьте себе, не обратил внимания! Невероятно!
Кстати, «друганы», ждавшие водку, исчезли…
Дотащились до водопроводной колонки. Толян, присев на
корточки, подставил голову под струю. Стало немного легче.
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Вода смыла кровь, и я подумал что она свернулась. Но как только
он выпрямился, лицо снова почернело. Теперь я знал почему.
- Плывем на «Скорую»,- сказав, перебросил Толькину руку
через плечо. Сейчас бы я назвал тот путь своей Голгофой. Тогда
же, шатаясь, падая, подымаясь, видел перед собой, словно на
экране, кадры из фильма «Последний дюйм», талантом режисера
и ужасом сценария поразившие в четвертом классе. Только лет в
50 узнал, что фильм был поставлен по рас сказу Джеймса
Олдриджа.
- В рубашки родывся,- пробурчал фельдшер дядя Толя