связать с Молдавией… Не получается, сколько ни напрягаю
память.
«Хорошо, а с какого времени я её всё-таки помню?», -
задал себе вопрос. И тут меня ожидало удручающее открытие….
Вот мне пять лет. Детский сад. Тётю не помню.
Вот 1-й класс. Что-то не вспоминается.
Вот 5-й класс. Моя сестра Майя – первый классный
руководитель! Всё как будто бы вчера! …Тётя вне пределов
восприятия.
Январь 1963-го. Умирает отец. Мне почти 12 лет. И что
же? Только через годы увидев на фотографии рыдающую рядом
со мной тётю понял, что она была на похоронах…
Валерий Варзацкий
Почему сверхчувствительный детский глаз зафиксировал
многих, а ее нет?! Парадоксальность ситуации ещё и в том, что
на работу (в бухгалтерию пищевкусовой фабрики, или попросту
«мельницы») и с работы она шла через наш дом. Обязательно
забегала утром и вечером. Очень часто у нас обедала. Да и как
могло быть иначе? Ведь тут жили её самые дорогие люди, семья,
в которой она выросла – мать, сестра, племянница и племянник.
Получается, минимум 12 раз в неделю, 48 раз в месяц (!), много
лет подряд она вращалась на орбите семьи, но, стыдно
признаться, до 7-го – 8-го класса информация о тете Кате в
памяти не отложилась.
Так что же «с памятью моей стало»?
Результатом долгих раздумий был неожиданный вывод:
даже присутствие матери в дошкольном и школьном детстве
зафиксировалось лишь фрагментами. Целостной картины нет!
Может такая беда только у меня? Может, сказывается увлечение
винцом в пионерском возрасте?
Осторожно поговорил с друзьями. Нечто подобное
происходит с воспоминаниями о самых близких и у них. И тогда
до меня дошло: самые близкие – самые незаметные. Они частица
нас, нашего «я». Практически неотделимы, в высшей степени
естественны, как утро после ночи, как весна после зимы, как
обувь у входа, как чашка на столе… Память с большей силой
запечатлевает нечто стрессовое, что потом превращается в
бесценный опыт, а обычное становится автоматизмом,
освобождая мозг для более ценных, жизненно необходимых
сведений.
Создатель «придумал» блестящий механизм вещественно-
временной связи между детьми и родителями. В хороших семьях
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
родители никогда не являются стрессом для детей, но лишь
потому, что любовь, забота, силы, энергия, вкладываемые в
детей, в сущности представляют собой только родительский
постоянный стресс. По - другому говоря, горение, жертвенность,
высший инстинкт, жизнь для детей. К сожалению, наиболее
эффективно это «работает», когда не замечается любимыми
чадами…
Фактически тётя Катя была для меня второй мамой. Бог не
дал ей своих детей, но зато одарил уникальной, я бы назвал её, за
неимением в собственном лексиконе более точных определений,
эксклюзивной, добротой. Дар свой она полностью
ретранслировала всем, кто встретился на дороге жизни. Мне
повезло почти 60 лет находиться в «зоне действия» самого
благодатного «поля» из всех загадочных «полей» Вселенной.
Имею
право
утверждать:
эффект
есть!
Ретрансляция
продолжается…
В последние годы (прожила восемьдесят восемь лет) тётя
резко сдала. Ходила сама, но ноги плохо слушались, падала,
разбивалась. Сокрушалась, что не может вспомнить фамилии
соседей и знакомых. Мучилась от перепадов давления.
Жаловалась: «…в середині все труситься, ніг не чую». Много раз
рассказывала одно и то же. При этом сохранила длинные, почти
до пояса, волосы, которые ежедневно, вне зависимости от
самочувствия, укладывала. Интересно, что на затылке они не
были седыми… Кожа рук и ног - белая, гладкая, молодая.
А глаза! Если говорят, что глаза – зеркало человеческой
души, – говорят о глазах моей тёти. Карие, быстрые,
внимательные, сочувствующие, веселые, изумлённые, гневные
(на
кота),
растерянные,
страдающие,
любопытные,
наблюдающие, любящие, просто красивые. Вне всяких сомнений,
Валерий Варзацкий