— Слушай, — обращается ко мне Маркос в ту минуту, когда Хавьер берет последние ноты моего болеро, — а ты не собираешься вернуться в Чили?
Я прошу счет, расплачиваюсь и ухожу.
Второй чилиец чаще улыбался, в нем было больше жизни, а может, и безрассудства. То приходил с повязкой на глазу, потому что его жена (он говорил «моя компаньера»[33]) злилась, когда он напивался, и лупила его почем зря. А однажды явился в гипсе и на костылях, вот-де поскользнулся на каком-то молу, и, сами видите, перелом ноги. У него тоже были свои проблемы, а главное, ему не терпелось вернуться в страну, где судьба вовсе его не баловала, где все вдруг сломалось и уже не было ни того, что позади, ни того, что впереди, только это «сегодня», будто отправная точка, откуда надо сделать шаг, и к тому же без какой бы то ни было ясной перспективы. Но он нутром чувствовал, что должен скорее вернуться к своим улицам, к своим деревьям, к своему делу, и я уверен, что причиной тому — не только ностальгия по берегам у Картахены, как обычно думают просто дураки и дураки круглые... Порой он приходил веселый, порой — печальный, как и положено человеку, у которого в венах бьется пульс жизни. Призраки былого...
И вслед за поражением рождается слово-слово жалобы, отчаяния, безумства. А может, жалоба, безумство и смерть принимают облик слова? Я постараюсь разобраться в этом, старина Эрнест, я смастерю твой «детектор дерьма», и если после одной-другой попытки моя душа не сумеет вобрать в себя весь смысл праведного и неправедного, то я последую твоему совету и займусь варкой варенья из ежевики» Но ведь я-то отталкиваюсь от поражения, и мое слово должно стать победой. Неужто так будут заметны швы, которыми я соединяю все свои размышления, за которыми, само собой, неотступно стоит образ Ванессы? Она же всегда рядом!
ПОРАЖЕНИЕ
И тогда, после того видения, где крокодилы свисают вниз головами с трапеции и танцует брачный танец парочка гиппопотамов, а лилипут Никодемо делает тройное сальто-мортале... После этой игры, туч, бросающих тень, которая вполне может предвещать конец света, Судный день, окончательную расплату за каждый долг, даже самый малый, дон Хавьер, решив попытать счастья в последний раз, сделал глубокий выдох и швырнул окурок в тихую воду, где, готовясь к постели, к любовным утехам, купалась очень нагая и очень белая Ванесса, и пошел, как слепец, к пустырю, к футбольному полю, ничуть не сомневаясь, что вот так, не глядя, не прикидывая — сколько всего метров, не задумываясь о весе мяча, вот так вслепую, совсем вслепую, он это сумеет, и тогда победа у него в руках, главное — знать, уверовать, главное — точный удар, пробиться сквозь паутину, которой опутан весь мир, сквозь шорох крыльев летучих мышей, черных, как смерть, сквозь назойливое жужжание тысяч и тысяч насекомых-убийц, разорвать все это и почувствовать, что ты и впрямь совсем один в безмерном звездном пространстве перед высокой сеткой, в которую вот сейчас угодит мяч, главное — точный удар, и едва он послал его туда, в ворота, в последний раз пытаясь выиграть это безумное пари, на которое посмел согласиться в своих снах-мечтаниях, именно в этот миг надмирного времени, когда мяч ударился о штангу, он явственно услышал — промазал, промазал, и уже громко, в полный голос, — вот видишь, Хавьер, не каждый удар попадает в цель, в мишень славы, ты проиграл, ты — дерьмо, и тебе лучше умереть.
Призраки былого, они кружат вокруг него, они приходят и уходят, но всегда возвращаются.
ГЛАВА VI
— Это неплохое место, правда? — интересуется рыжий со шрамом на щеке, который сидит рядом, на соседнем табурете. С другой стороны одиноко пьет женщина весьма солидных лет.
— Вы здесь бываете?
— Да, — отстраненно отвечает мужчина, как бы не зная, стоит ли продолжать разговор. — Захожу, время от времени. Мне нравится, как играет Хавьер. — Он кивает на пианиста, чья сверкающая лысина мотается из стороны в сторону, в такт крутой джазовой музыке.
— Да, он действительно играет прекрасно. Но я лично здесь впервые. Нет, мне нравятся бары, но в один и тот же бар я не хожу, зачем? Надо ходить в разные. Конечно, я предпочитаю пиано-бары, особенно если пианист душевно играет старые вещи. У меня, знаете, настоящая ностальгия по былым, временам, а у вас? Разве в вашей памяти ничего не пробуждают болеро Агустино Лары[34], или танго Гарделя, или, скажем, песни Синатры? Вы женаты?
33
34