подбородок, по которому струился соленый ручеек. Он вытер слезы рукой и
снова поцеловал ее – на этот раз в губы. Она обмякла, обхватила его за шею и
прильнула к его губам крепко, как могла.
Через минуту она сама отстранила его, выпрямилась, наполнила свой стакан
наполовину и предложила ему:
- Выпей со мной, и я тебе все расскажу.
Ничего другого ему и не оставалось: выпитые сто граммов уже
подействовали, успокоившийся было организм вновь напрягся, требуя
очередной дозы. Он наполнил свою стопку, они чокнулись и выпили.
- Случилось такое, - начала Зина, закурив. – Одним словом, то, что
предрекали врачи, произошло.
- О чем ты? Кто что предрекал? – прервал ее Добряков, но Зина только чуть
повела рукой, и он замолчал.
- Слушай и не перебивай, пожалуйста, хорошо? – попросила она.
Добряков согласно кивнул, и Зина начала.
Из ее рассказа ситуация вырисовывалась невероятная, прямо-таки
фантастическая. Добряков слушал во все уши и не мог поверить
услышанному. Он просто предположить не мог такой разительной перемены
в человеке, которого знал спокойным и уравновешенным, этаким тихоней и
домоседом. Хотя Зина, как она говорила, всю жизнь боялась такого исхода
как одной из возможности развития наследственного алкоголизма. «Тогда тот
врач сказал, что эта наследственность рано или поздно скажется. Я тебе
рассказывала, - напомнила она Добрякову. – Сколько лет я тряслась, кому
только не молилась, и все напрасно. Вот оно, случилось! Проклятая
355
наследственность! Будь она проклята!» - она крепко выругалась и
продолжала. А ситуация и впрямь складывалась отнюдь не веселенькая.
Уехавший с полмесяца тому назад к отцу, Виктор внезапно, прежде
намеченного срока, совершенно не предупредив мать, явился позавчера
домой и уже на пороге вогнал Зину в оцепенение. Он едва стоял на ногах, куртка была порвана на локте и плече, а в руках у него болтался грязный
пластиковый пакет. В этом пакете переливисто позвякивало что-то. Судя по
тому, что от сына разило стойким запахом перегара, Зина догадалась, что в
пакете бутылки.
Первое время она шелохнуться не могла, только ошалело смотрела на сына, который, кисло осклабившись, пробубнил: «Привет, мать!» и попробовал
разуться. Осторожно опустить пакет на пол у него еще получилось. Но когда
он нагнулся пониже, чтобы расшнуровать ботинки, его вдруг что-то
подкосило, швырнуло куда-то в угол прихожей, и он, инстинктивно
ухватившись неловкими руками за вешалку с одеждой, сорвал и сами
крючки, и висевшую на них одежду. Однако удержаться это не помогло, и
Виктор, взмахнув для равновесия левой рукой с зажатой в ней ветровкой, в
полный рост грохнулся лицом вниз на кафельный пол прихожей и замер.
Вся кровь кинулась Зине в голову. Она всполошилась, кинулась к сыну,
перевернула его на спину и засуетилась, завозилась над ним, как наседка над
снесенным яйцом.
- Витя, Витенька, ты цел? – причитала она и разглаживала его слежавшиеся, давно не мытые волосы. – Вставай, пойдем спать!
Она попыталась приподнять его, но Виктор, как-то озлобленно посмотрев на
нее, отпихнул ее руки, живехонько вскочил на ноги и, схватив с полу пакет, проковылял, пошатываясь, на кухню.
356
- Плохо мне, понимаешь? Муторно, - бросил он вошедшей следом матери. –
Надо поправиться… Вот сейчас… будет полегче…
Он выставил на стол три непочатых поллитры «Хортицы», тут же отвинтил
пробку на одной из них и стал жадно пить прямо из горлышка.
- Со мной будешь? – спросил он, ополовинив бутылку.
Зина в ужасе глядела на переродившегося сына и слова не могла вымолвить.
- Чего молчишь-то? – развязно спросил Виктор. – Ты и сама, я вижу, тут
неплохо управлялась, а? – он понимающе подмигнул и кивнул на одиноко
стоявшую на краю стола початую бутылку.
- Это не я, что ты!.. Витенька, это не я… - залепетала она, на ходу соображая, что бы сказать. – Это слесарь… сантехник приходил… Кран вон потек… Так
вот он и починил… ну и выпил…
- Ага, - усмехнулся Виктор, - и бутылку с собой принес.
- Да это я купила ее, я! – отчаянно вскрикнула Зина. – Перед тем, как позвать
его! Чтобы денег лишний раз не давать!.. Они и сами предпочитают водкой
брать…
- Так что тогда с собой не унес? Как-то не вяжется. Скажи лучше, сама пила!
– продолжал мучить ее сын. Потом, вылив остатки водки в стоявший тут же
стакан, подыграл ей: - Ну, раз слесарь, так пусть слесарь. Надеюсь, он не
заразный? – и быстро, одним движением выпил. Выдохнул, вытаращил
округлившиеся глаза, вытащил из кармана пачку сигарет, закурил. Опустился