На поминки решили никого не приглашать, и за грустным застольем
собрались вечером втроем. Зина пила много, почти не закусывая. Все время
молчала и только утирала покрасневшие, измученные глаза. Поэтому и
отключилась невероятно быстро, а Добряков с Петей сидели почти до
полуночи, когда выпив три литра, разошлись спать. Пете Добряков постелил
в комнате Виктора, а сам улегся рядом со свернувшейся калачиком Зиной.
Наутро первым пробудился Петя, выпил крепкого кофе, приготовил яичницу, порезал салат. Потом осторожно постучал в дверь спальни.
- Заходи, мы не спим, - отозвался Добряков.
- Кушать подано, милости прошу, - едва просунув голову, сообщил Петя и
вернулся на кухню.
- Похмеляться будешь? – осторожно спросил Добряков, поднимаясь с
кровати.
- Еще спрашиваешь, - глухо отозвалась Зина.
Петя держался молодцом. Пить категорически отказался, немного перекусил
и распрощался. Ему завтра надо было заступать в смену, и он хотел прийти в
себя, отлежаться.
383
- Девять дней будешь делать – зови, - сказал он Зине и ушел.
Оставшись вдвоем, они сидели молча. Будто целая пропасть пролегла между
ними. Зина налила себе стопку, кивнула Добрякову на бутылку и выпила, не
дожидаясь. Он наполнил стакан доверху и, поморщившись, отправил внутрь
все его содержимое.
- Особенно пьянствовать нечего, - произнесла, наконец, Зина. – Пора
успокаиваться… Да и надоело… Мне Витя не простит такой слабости. К
тому же надо съездить на могилу.
- Да, видимо, так, - вяло согласился Добряков. – Я тоже устал… А еще девять
дней отмечать. Надо бы просушиться до этого времени.
- Вот и я о том же. Предлагаю выпить еще по одной и пойти спать.
Она выпила еще стопку (Добряков следом за ней опрокинул полстакана),
поднялась из-за стола, выпила таблетку снотворного и направилась в
спальню.
Когда она вышла, Добряков быстро налил себе еще стопочку, поспешно
выпил и едва не поперхнулся: водка как-то не пошла.
В спальне Зина задернула тяжелые шторы (новое стекло в окно Добряков
заказал в вечер смерти Виктора – позвонил в ДЕЗ и заплатил рабочим из
Зининого кошелька). Скинув халат, она нагишом юркнула под одеяло.
Добряков медленно разделся и улегся рядом, с другой стороны кровати.
- Ты помнишь о своем обещании? – глядя в потолок, спросила Зина.
- Ну да, конечно.
- Тогда, может, завтра подадим?
384
- Давай как следует придем в норму? – выторговывал Добряков.
- Как скажешь, - она пожала плечами, потом вдруг резко повернулась к нему
и жарко зашептала в самое лицо:
- У меня теперь никого не осталось!.. Совсем никого!.. Кроме тебя,
понимаешь?..
- Да, Зина, понимаю, - ответил он и громко отрыгнул: выпитая впопыхах
водка никак не хотела улечься в желудке.
- Значит, никогда не подводи меня, слышишь? – она обняла его за шею и,
привстав, посмотрела ему в глаза – долго, горячо.
- Возьми меня, - прошептала, откинувшись на подушку.
* * *
С загсом пришлось повременить. На третий день их просушки (на могилу к
Виктору они так и не съездили) Зине позвонили из клиники и предложили
срочно лечь на операцию. «Пока есть свободное место», - объяснила
администратор.
Зина согласилась и стала собираться.
- Вот видишь, как я была права, когда решила остановиться, - говорила она, упаковывая сумку.
- Да ты всегда будто в воду глядишь, - соглашался Добряков. – Такси
заказать?
- Неужто в метро поедем? Позвони.
385
Добряков заказал такси, приехать обещали через полчаса, и они присели на
дорожку.
- Жить можешь у меня, можешь у себя, - говорила Зина. – Как решишь.
Приезжать ко мне часто не надо…
- Да я буду, буду…
- Не суетись, - настаивала Зина. – Денег я тебе, конечно, оставлю, но…
постарайся не злоупотреблять.
- Да вовсе не буду, - выпучил глаза Добряков.
- Не зарекайся, - отмахнулась Зина. – Просто не злоупотребляй. Мне в любой
момент может понадобиться помощь.
Пришло такси, они поехали, и через час Зину разместили в просторной
палате известнейшей в столице клиники. После разговора с врачом она
попрощалась с Добряковым:
- Ну все, иди. Операция будет послезавтра. С утра. А вечером можешь
позвонить. Завтра приезжать не стоит: меня весь день будут готовить.
Чмокнув Зину в щеку, Добряков вышел из палаты, миновал пункт охраны и
не спеша направился к метро. Его душу приятно согревали пятнадцать тысяч, переданных ему Зиной.
На первом же перекрестке он остановился, задумался и решил обмыть. Что