обмыть – он и сам, пожалуй, не смог бы сказать. Ну… хотя бы то, что Зину
положили на операцию, что все у нее будет хорошо. Купил в киоске две
бутылки пива и не спеша распил их в небольшом скверике возле метро.
Потом купил еще, потом еще. Когда вышел из метро, купил еще литр и выпил
его тут же, возле киоска. А когда под вечер добрался к себе домой (у Зины
386
решил не жить, а только заходить время от времени), почти не стоял на ногах.
Скинул в прихожей ветровку, рухнул, как был, поверх одеяла и моментально
отключился.
Проснулся среди ночи. Старая история. Голова врасхлест. Хорошо еще, что
догадался прикупить по пути пару бутылок пива. Жадно выпил обе, покурил
и понял, что этим не спастись. Посмотрел на часы – четверть третьего.
Придется идти в ночной, иначе с такой головой как с Зиной разговаривать?
«Стоп! – задумался он. – С Зиной сегодня говорить не надо. Ее будут
готовить к операции. Когда она просила позвонить? Завтра. Точно, завтра
вечером, когда она отойдет от наркоза. А значит, приходить в себя можно
почти целых два дня!»
Эта мысль так понравилась ему, что он даже замурлыкал под нос какой-то
мотивчик. Прошел в ванную, пустил прохладную воду, сунул голову под
струю, подержал минуту-другую. Вытер полотенцем. Полегче. По крайней
мере, голова уже не трещит. Но все равно без добавки не обойтись.
Расчесал волосы, надел ветровку и вышел из дома. Предрассветная мгла
редела на глазах, вот-вот должен был замаячить рассвет. В магазине было
безлюдно. Кассирша дремала перед кассовым аппаратом, когда Добряков у
нее под носом загрохотал выставляемыми на транспортерную ленту
бутылками. Кассирша вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на него с
таким выражением, словно ожидала увидеть перед собой по меньшей мере
тигра.
- Все не спится? – буркнула недовольно, принимаясь сканировать бутылки. –
Пакет нужен?
- Давайте.
- Восемьсот тридцать рублей.
387
Он рассчитался, убрал в пакет две бутылки водки, пять бутылок пива, три
пачки сигарет и нарезку салями. Выйдя из магазина, свернул за угол и
осмотрелся в поисках скамеечки. Зачем он купил водку, он бы и сам не смог
сказать. Просто увидел на витрине, не удержался и протянул руку. А раз
купил, следовало ее употребить. Увидел детскую площадку со скамеечками и
пошел туда. На площадке, видимо, еще с ночи валялись жестяные банки,
пустые бутылки. Так будет по всей столице часов до семи утра, когда во
дворы выйдут изможденные узбеки и киргизы-гастарбайтеры и примутся
вылизывать территорию за подгулявшими москвичами.
«Нет, я уж аккуратненько. Я в урночку вон опущу», - решил Добряков и
присел на скамейку. Посмотрел по сторонам и заметил, что урны
переполнены такими же банками и бутылками.
«Ну ничего, рядышком аккуратно поставлю, - он отвинтил пробку бутылки. –
Эх, забыл стаканчик-то купить разовый! Придется из горла засаживать… Ну
ничего, не впервой!..»
Рассвет уже давно высветил дворы, а он все не мог покончить с поллитрой.
Уж очень хорошо и покойно сиделось и пилось. Ни о чем не хотелось думать.
Он знал, что до завтрашнего вечера он свободен. Свободен и никому не
обязан отчетом. Совершенно никому!
«Это что? Это ерунда, - думал он, глядя на бутылку. – До завтрашнего вечера
я успею и выпить и проспаться. Сегодня добью вторую поллитру, завтра с
утра пивком оттянусь, и будет полный порядок…»
К площадке подошли два узбека, толкая перед собой фанерный ящик,
поставленный на тележку.
- Здравствуйте, - сказал один из них.
388
«Они, чудики, со всеми здороваются, даже с незнакомыми, - вспомнил
Добряков. - Надо же, как их приструнили!»
- Здорово, мужики, - ответил он вслух. – Как работается? Не обижают?
Узбеки дружелюбно закивали, ничего не сказали и принялись вытаскивать из
ящика метлы.
Не дождавшись ответа, Добряков пожал плечами и приложился к бутылке.
Закусил кусочком салями, закурил. Узбеки терпеливо подбирали следы
ночного пиршества, опорожняли урны, собирая мусор в свой контейнер.
Собрали и двинулись дальше, к следующей площадке.
«Вот бедняги! – решил Добряков, глядя им вслед. – Наши барыги-
коммунальщики, поди, держат их на голодном пайке, положенную им
зарплату воруют… И никто не пикнет. Попробуй пикни – поедешь в свой
Андижан… Нет, уж я свою бутылочку аккуратненько в урну…»
Он допил оставшиеся пятьдесят граммов, опустил пустую бутылку на дно
жестяного ящика и, подхватив пакет с позвякивающим содержимым,