чего он собственно и заводил все эти связи, в попытке отвлечься от
тягостного пристрастия, - даже в этом никакого прогресса не наблюдалось.
Некоторые из его пассий были откровенными алкоголичками, остальные тоже
были не промах по части выпивки. Понятно, что ни о каком избавлении и
речи не было.
Наверное, последнее и было основным доводом, заставившим Добрякова
прекратить донжуанствовать и альфонствовать. Он порвал продолжавшиеся
вялотекущие знакомства, перестал отвечать на телефонные звонки. А чтобы
все-таки не потерять связь с нужными людьми, купил мобильный телефон и
сообщил свой номер кому следует. Потом съездил на телефонный узел и
попросил отключить стационарный телефон.
36
Мы знакомимся с нашим героем месяца через два после того, как он порвал с
последней подружкой, купил мобильник и решил устроиться на работу. Уже
было и позвонил кое-кому, и благоприятный ответ получил, и на
собеседование пригласили. Собраться бы и поехать. Но очередной глоток
закономерно перешел в запой, и выгодное предложение осталось
нереализованным.
«Ничего, пустяки, - утешал себя Добряков, собираясь в то утро за пивом. –
Сюда брали, значит, в другое место тоже возьмут. Охранники везде нужны.
Вот только сейчас приду в себя и к вечеру… нет, завтра с утра начну звонить.
Вон их сколько требуется!» - он бросил взгляд на газету рекламных
объявлений, третий день ожидавшую его внимания на кухонном столе. В этой
газете добрую половину выпуска занимали объявления о вакансиях охранных
предприятий.
«Завтра, завтра, - обнадеживал себя Добряков, глядя на газету. – Вот только с
менжой покончу сегодня…»
В подтверждение своих мыслей он уверенно кивнул, посмотрел в мобильник
(было почти девять часов утра) и отправился в ближайший пивной киоск.
* * *
В сладком предвкушении он вышел из подъезда и быстрым шагом пошел,
почти побежал, к киоску, срезая путь по свежему газону.
Возле пивной точки, синего грязноватого павильончика, никогда не бывало
пусто. Так и сейчас толпы завсегдатаев кучковались перед маленьким
окошечком, забранным заляпанным оргстеклом. В числе толпившихся
Добряков еще издали различил своего соседа Рюмина – тот, видимо,
рассказывал окружавшим его выпивохам что-то скабрезное, они слушали и
дружно, в полную грудь хохотали.
37
Добряков проигнорировал соседа, хотя с остальными следовало бы, конечно, поздороваться, и с ходу ткнулся в окошко.
- Здорово, Сашок! – приветствовал он хозяина киоска, пожилого армянина, второй год после выхода на пенсию подрабатывающего таким несложным и
весьма доходным способом.
- Привет, Егорчик, - осклабился тот в делано-приветливой улыбке. – Как
спалось-ночевалось?
- Издеваешься? – скривился Добряков.
- Тяжко, да? – Сашок вытягивал губы, и было непонятно, подшучивает он или
сочувствует.
«Впрочем, мне-то что! – злобно подумал Добряков. – Пусть себе жирует,
сволочь нерусская, до поры до времени». А вслух сказал – небрежно, на
выдохе:
- Тяжко – не то слово. Да тебе, верно, неизвестно такое состояние души и
тела?
- Никогда не увлекался, ты прав, - кивнул торговец. – Но искренне
сочувствую страждущим. Если плохо было, чего ж не приходил? Я ведь
сегодня всю ночь тут был.
- Какое там приходить! – махнул рукой Добряков. – Подняться-то не мог как
полагается… Ты вот что, дай-ка мне литр моего, а потом поговорим.
Сашок кивнул и выставил перед окошком две бутылки нового
«Жигулевского» - он прекрасно знал, что любит каждый завсегдатай.
- Во! Это по существу, - одобрительно крякнул Добряков и рассчитался. –
Дефлоратор дай.
38
- Всегда в наличии, - заулыбался Сашок и протянул в окошко бутылочный
ключ.
Добряков привычным жестом сдернул пробку с бутылки и жадно припал
губами к горлышку. В рот потекла исцеляющая прохладная жидкость. Он
опростал полбутылки, смачно крякнул и с шумом, напряженно выдохнул. В
голове ощутимо яснело.
- Что не здоровкаешься, Егорыч? – к нему подошел один из толпы,
здоровенный Ермалюк, шапочный знакомый по распивочному цеху. – Я уж
подумал, не зазнаешься ли, афганский герой.
Добряков улыбнулся и протянул руку:
- Привет, как сам? Зазнаваться – не в моих правилах. Я уважаю каждую
человеческую личность.
- И не сомневался, - Ермалюк расплылся в добродушной пьяной улыбке. – У
нас помаленьку, ни в хромоту, ни в галоп. А ты чем живешь-дышишь?
- Дышу хмельными парами, как видишь, - ответил Добряков. – А живу…