– Как это ужасно. Что им дают эти бессмысленные убийства? Чего они добиваются? – Кэтлин смотрела в окно невидящим взглядом. – Они выдвинули какие-то требования?
– Нет. Но я уверен, у них есть определенная цель.
Через сорок минут они остановились на площади Вогез перед двухэтажным домом, что выходил в сквер. Все в облике этого дома – начиная от кирпичной кладки и кончая черепичной крышей – дышало стариной.
– Мы будем жить в нем? – Кэтлин стиснула руку Алекса. – Но это же городской дом семьи Андреас! Я приходила сюда взглянуть на него, когда училась в университете. Его занимала какая-то семья, и я, конечно, не могла зайти внутрь. Он уже давным-давно не принадлежит Андреасам.
Алекс расплатился с водителем такси.
– Я знаю. Его конфисковал Конвент после того, как Жан Марк и Жюльетта уехали из Франции. – Он подхватил чемоданы и поднялся по каменным ступенькам. – С тех пор Андреасы ни разу не переступали порога этого дома, – Он вынул ключи и открыл дверь. – Так же, как и члены семьи Вазаро. Он принадлежит одному банкиру, который вот уже почти два года живет в Кении.
– И ты все устроил ради меня? Тебе пришлось столько хлопотать, чтобы доставить мне удовольствие?
– У меня были свои причины. Сколько раз я твердил тебе, что миром правит корысть. – В голосе Алекса звучала горькая насмешка.
– Алекс! Ну почему ты не хочешь сознаться? – Кэтлин гневно посмотрела на него. – Черт возьми! Скажи хоть один раз, что ты сделал это ради меня!
Он улыбнулся:
– Ну хорошо. Я сделал это только ради твоего удовольствия. – И, шагнув в холл, добавил: – Отчасти…
Кэтлин рассмеялась и поспешила следом за ним.
– Ну до чего же ты упрям! – Перепрыгивая через две ступеньки, она обогнала его и побежала по второму этажу, поочередно открывая двери и заглядывая в каждую комнату. – Я хочу отыскать комнату Катрин. Как жаль, что я не слишком внимательно читала описание дома в ее дневнике.
– В самом деле? Невероятно. А я-то считал, что ты знаешь наизусть каждую страничку.
– А без того, чтобы не поддеть меня, ты не можешь обойтись? Есть ли у тебя хоть капля уважения к прошлому, к предкам, к нашим корням? Посмотри, какая чудесная комната! – Кэтлин на мгновение замерла в дверном проеме, чтобы тут же поспешить к окну. – Здесь вполне могла быть ее комната. Окна как раз выходят в сад. – Створки окна бесшумно распахнулись. – Мы можем занять эту комнату, Алекс? Отсюда открывается чудесный вид на черепичные крыши – типичная картина для Парижа.
– Понятия не имею, что можно назвать типичной картиной. – Алекс поставил чемоданы и, подойдя к ней, встал рядом у окна. – Я ни разу до этого не бывал в Париже.
– Ты… никогда… не был… в Париже? – с расстановкой произнесла она, не в силах поверить в услышанное. – Ты жил в Европе и не удосужился побывать здесь?
– Признаю, что это непростительный грех, – ответил Алекс торжественным тоном. – Мне, конечно же, следовало исколесить его вдоль и поперек.
– Никаких колес! Тебе следовало обойти его пешком, как это делали пилигримы. – Кэтлин улыбнулась. – Но, с другой стороны, я страшно рада, что могу показать его тебе. Посмотришь на то маленькое кафе, в которое я забегала после занятий. Затем мы пройдемся вдоль моста Сюлли. – Ее глаза вспыхнули воодушевлением. – А к моему любимому собору Сен-Антуан…
– Как ты считаешь, мы сумеем выкроить часок на то чтобы встретиться с месье Ле Клерком?
Кэтлин виновато посмотрела на него.
– Я так обрадовалась, что забыла обо всем на свете. Вряд ли у нас будет возможность гулять. А жаль! – Она вздохнула. – Мне так хотелось, чтобы ты полюбил мой Париж.
– Я полюблю твой Париж, – перебил ее Алекс. – Как только мы договоримся с Ле Клерком, все остальное время только и будем делать, что гулять.
Лицо Кэтлин прояснилось.
– Но мы ведь можем выйти прямо сейчас? А вещи разберем потом. Я хочу только показать тебе вид с моста Сюлли на закате солнца. Ты лучше будешь понимать меня, когда сам увидишь все, что мне так нравилось.
– Никаких сомнений в этом у меня нет. – Он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал ее в кончик носа. – Только я все-таки сначала свяжусь с Ле Клерком и получу у него подтверждение, что наша договоренность о встрече с ним завтра остается в силе.
Кэтлин кивнула:
– А я пока пойду переобуюсь. Он обернулся через плечо:
– Угадай, куда бы мне хотелось пойти прежде всего? Кэтлин вопросительно приподняла брови.
– В Лувр. Посмотреть картину Жюльетты «Мальчик в поле».
Кэтлин радостно кивнула в знак согласия.
– Сначала пойдем в музей, а потом постоим на мосту, посмотрим на закат. Это чудесно!
– Уверен!
Кэтлин снова отвернулась к окну, когда Алекс вышел из комнаты позвонить Ле Клерку. Прошло совсем немного времени после полудня. Светило яркое солнце. Воздух был живителен и чист. И Кэтлин внезапно вновь почувствовала себя так, как чувствовала себя девочкой, когда бежала через поля жасмина. Мир снова казался окутанным золотистой дымкой, сквозь которую просвечивали, поддразнивая ее, новые возможности и новые желания.
– Мне кажется, что тот мужчина уже давно идет за нами, – шепнула Кэтлин, когда они проходили мимо стеклянной пирамиды во дворе Лувра. – Ручаюсь, я видела его в сквере, когда мы выходили из дома.
– Какой мужчина?
– Вон тот, в темных очках и красной рубашке.
Алекс как бы случайно оглянулся через плечо.
– Этот толстячок с путеводителем в руках?
– Ну да.
– Гмм… Думаешь, он собирается украсть тебя и продать как белую рабыню?
– Алекс, я серьезно.
– Я тоже, так как знаю, что на Ближнем Востоке высокие блондинки пользуются бешеным успехом. А твоя замечательная грудь перевешивает все остальные достоинства…
Кэтлин засмеялась:
– Перестань дразнить меня. Надо же что-то предпринять?
– Перекрасим волосы или позовем полицию? Неужели тебя ни разу не пытались украсть?
– Может быть, это просто карманник.
– Какая жалость. Идея белой рабыни пришлась мне больше по вкусу. Она навевает всякие приятные картинки: драгоценные браслеты, обнаженные гурии, покачивающиеся бедра – все это действует на меня так возбуждающе.
– Тебе незачем подстегивать свое воображение, – ответила так же шутливо Кэтлин. – Ты и без того возбуждаешься в одну секунду. Просто я действительно видела его в сквере.
– Площадь Вогез – одна из достопримечательностей Парижа. Она указана во всех путеводителях. И потом, неужели ты считаешь, что карманник станет надевать красную рубашку и черные очки?
– Пожалуй, что и в самом деле нет.
– Если мы встретим его после того, как уйдем из музея, то немедленно кликнем жандармов, идет?
Она кивнула.
– Ну вот, а теперь веди меня прямо к картине Жюльетты. Надо же чем-то охладить мое разыгравшееся воображение. Никак не могу отогнать страшное видение: тебя в объятиях какого-нибудь богатого шейха…
Алекс слышал, как зашумела вода в ванной. Он снял трубку и резкими рывками набрал номер телефона в штаб-квартире Квантико.
Через несколько секунд МакМиллан взял трубку.
– Да?
– Послушай, убери «хвост» или найми кого поспособнее.
– Алекс? – Голос МакМиллана был шелковисто-мягким. – Ты же знаешь, не так часто найдешь аса для такой рутинной работы, как слежка. К тому же тебя занесло в такую даль, что нам пришлось брать человека со стороны.
– Избавь меня от этого дурака, или ему не поздоровится.
– Я не успел предупредить тебя, – голос МакМиллана сохранял все те же любезные нотки. – Но тебе самому следовало бы извещать нас о своих кульбитах. Учитывая, каких усилий нам стоило замять эту историю с Рубански и швейцарской полицией. – Он помолчал. – Ты же знаешь, что он заботится о твоей безопасности.
– Если он завтра опять попадется мне на глаза, я его сброшу в Сену. – Опуская трубку, Алекс крепко сжал губы.
Кэтлин не заметила цэрэушника, который тащился за ними, после того как они вышли из Лувра. Но Алексу хотелось убедиться, что она ничего не заподозрила. Чем меньше она будет знать о его прошлой жизни, тем лучше будет для них обоих.