Кэтлин приподняла лицо навстречу мягким, ласкающим струям и удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как расслабляюще действует их тепло.
– Привет! – Алекс, на секунду отдернув занавес, проскользнул в душное влажное тепло и встал рядом с нею, сильный, обнаженный… – Тебя и не разглядишь в этом пару. – Он заглянул ей прямо в глаза.
Его загорелое лицо покрылось капельками влаги, а светло-голубые глаза были полны настойчивого желания. Она никак не могла понять, почему раньше они казались ей холодными и даже ледяными.
Он придвинулся к ней вплотную и обхватил ладонями ее бедра.
– Развернись и облокотись о край ванны.
– Может быть, лучше пойдем в кровать?
– Какое скудное воображение! – пробормотал Алекс, беря в руки кусок душистого мягкого мыла. – Теперь не смотри на меня и делай то, что я скажу.
Кэтлин повернулась к нему спиной, как он сказал, и уперлась ладонями в фаянсовые плитки.
Медленными круговыми движениями Алекс стал водить мылом по ее телу. По груди, потом по животу.
– Раздвинь ноги, Кэтлин.
Таким же медленным плавным движением он стал водить душистым мылом меж ее ног. Мускулы живота сжались, когда его руки прикоснулись к самой интимной части тела. Она услышала, как мыло скользнуло в воду.
– Ты уронил… – У нее перехватило дыхание, когда его пальцы вошли в нее. Грудь судорожно вздымалась и опускалась, ей стало трудно дышать.
Коснувшись губами мочки ее уха, он начал гладить и сжимать ее ягодицы.
– Сегодня мы с тобой заговорили о гаремах и белых рабынях. И мне захотелось иметь собственный…
– Гарем?..
– Я не жадный. Мне хватит и одной наложницы. – Его теплый влажный язык коснулся ее левого уха. – Тебе нравится такая игра в гарем?
– Пожалуй, я… уже наигралась.
– Нет, ты еще не успела даже войти во вкус… Тебе будет так хорошо, как никогда, – сказал он и вдруг одним резким движением вошел в нее.
Кэтлин издала низкий сладострастный вопль.
– Не мешай мне. Почувствуй себя рабыней, а меня – шейхом, который только что купил тебя. Дай мне поиграть с тобой… – Его губы ласкали ее ухо. – Мы в сердце Сахары. Ты хотела убежать от меня, но я тебя поймал. Никто не услышит и не поможет тебе.
– Какой дикарь!
– Большинство мужчин не прочь побыть некоторое время дикарями.
Он снова резко вошел в нее и замер, тесно прижимая к себе, стиснув бедра:
– Теперь ты моя. Ты предназначена одному мне. Чувствуешь?
Кэтлин прикусила зубами нижнюю губу, чтобы не закричать.
– Да.
– Будешь сопротивляться?
– Нет.
– Хочешь, чтобы тебе на помощь прискакал спаситель на белом коне?
– Нет.
– Хорошо. На твое несчастье, по Сахаре трудно передвигаться на коне. – Его руки обхватили ее спереди, и пальцы скользнули по волнистым завиткам. – А так тебе нравится?
Глаза закрывались сами собой от чувства острого удовольствия, охватившего ее. Руки от слабости соскальзывали с фаянсовых плит. Едва шевеля губами, она прошептала:
– Да.
– Замри! Не шевелись! Если двинешь хотя бы пальцем, я перестану двигаться.
Он медленно вышел из нее, и Кэтлин ощутила болезненную пустоту внутри. Ей так хотелось, чтобы он вернулся, что мышцы заболели от напряжения.
– Алекс, ради бога! – жалобно простонала она.
– Ты хочешь?
– Да.
И, сжав зубы, она полностью подчинилась даже не ему, а своему собственному подсознательному желанию. Она и не подозревала, что в ней может проснуться такое. Сладостно-болезненная пытка продолжалась. Минуты текли как часы. Она слышала тяжелое дыхание Алекса. Чувствовала его горячие руки, сжимавшие ее талию, потом плечи, потом снова талию. Еще немного, и она больше не выдержит этой сладостной муки.
– Хорошо? – спросил Алекс на ухо.
Кэтлин проглотила комок, застрявший в горле.
– Что-то невозможное.
– Скажи мне, что ты чувствуешь?
– Я вся как в огне.
– Тебе станет лучше, если я разрешу тебе двигаться?
– Да.
– Тогда начинай! – И он слегка шлепнул ее по ягодицам.
Кэтлин подалась назад, прижимаясь к нему как можно сильнее и принимая его в глубь себя так, как ей хотелось.
Алекс держал ее за бедра. Теперь он сам замер в полной неподвижности, давая ей сбросить накопившееся напряжение, когда она стояла, не смея шевельнуться.
Слезы текли у Кэтлин по щекам, когда она наконец в изнеможении уперлась в стенку из плиток.
– Ш-ш-ш! – усмехнулся Алекс, не выпуская ее из рук. Его щека прижималась к ее щеке, он лежал грудью на ее спине. – Тебе ведь понравилось?
Она поняла: ей бы понравилось все, что бы он ни вытворял с ней.
– Понравилось… Словно я оседлала ураган.
Алекс усмехнулся:
– Меня еще ни разу не сравнивали с могущественными силами природы. – Он выключил душ, отдернул занавеску, взял полотенце, закутал ее и помог выйти из ванной. Растирая ее насухо, он заметил: – Кажется, мне и в самом деле удалась сцена из гаремной жизни!
– Но роль рабыни в обыденной жизни – не по мне.
– Какая жалость! А я уж было размечтался. Даже собирался нанять этого типа в красной рубашке, чтобы он и в самом деле похитил тебя и отвез ко мне в шатер. И тогда…
– Красной рубашке? – рассеянно переспросила она, смутно припоминая толстяка-туриста, который дал случайный повод для этой необузданной эротической игры. – Думаю, бедняга был бы просто потрясен, если бы знал, какие последствия имел его поход в Лувр. Но если ты начнешь обвинять, что это из-за меня…
– Неужели я стану обвинять тебя в чем бы то ни было после того, как ты позволила мне поиграть с тобой, подобно шейху со своей наложницей. – Он закутал ее в полотенце и повел к двери. – А теперь скорей в постель, пока ты не простудилась.
Генри Ле Клерк смотрел на них с откровенно скучающим выражением на лице. Кэтлин видела, как его длинные тонкие пальцы рассеянно поигрывают ножом для разрезания бумаги из слоновой кости. С момента их встречи его лицо последовательно меняло выражение – от обычной вежливости к легкому нетерпению и наконец к откровенному желанию поскорее распрощаться с ними.
Алекс замолчал, закончив свою тираду, в которой коротко и ясно изложил программу.
– Ваше предложение чрезвычайно заманчиво, месье Каразов. Только поэтому я и выслушал его до конца, несмотря на занятость. – Ле Клерк пожал плечами. – К сожалению, я всего лишь бедный художник, который должен думать о хлебе насущном.
«Бедный художник» носил часы марки «Ролекс», а на его столе красовалось пресс-папье с огромным рубином в виде голубя, заметила про себя Кэтлин. Она успела за время разговора оглядеть его кабинет. Ковер винного цвета и бежевые занавески создавали идеальный фон для простой сосновой мебели. На той стене, что находилась напротив Кэтлин, все пространство от пола до потолка занимали полки с коллекцией старинных, редкой красоты флаконов, выстроившихся рядами.
Войдя в кабинет, Кэтлин хотела сразу подойти к этим полкам, но Ле Клерк предложил им сесть.
Алекс улыбнулся и слегка подался вперед:
– Мы здесь как раз для того, чтобы убедить вас в том, насколько выгодно наше предложение. Думаю, что сумма привлечет вас, заставит отложить некоторые из заказов и взяться за наш. Если же деньги не самое для вас главное…
– Деньги решают все, – ответил Ле Клерк. – Но у меня, к сожалению, нет времени и возможности взяться за работу над новым проектом. Я постоянно занимаюсь разработкой упаковок для фирмы «Коти» и уже пообещал рассмотреть предложение Герлена.
Алекс сделал вид, что не замечает вежливого отказа. И все равно Кэтлин видела, что разговор вот-вот закончится, и не в их пользу. Она принялась разглядывать стоящие на полках флаконы.
– Я не предлагаю вам бросить «Коти», а только…
– Месье Ле Клерк, – прервала Алекса Кэтлин и, указывая на флаконы, спросила: – Вы позволите мне взглянуть на них поближе?
Мужчины одновременно обернулись в ее сторону.
– Простите. – Она стремительно подошла к полке и застыла, рассматривая один из старинных флаконов.