- Бросьте заниматься ерундой, мисс! – резко, даже неожиданно для себя, вскричал Джеймс. – Дактилоскопия – это лженаука. Как мы можем быть уверены, что у двух людей гигантского Лондона не будет идентичных отпечатков?
Когда Хардвок впервые узнал, что в столице империи проживает 6 миллионов человек, он чуть не поперхнулся трубкой. Эта цифра никак не желала укладываться в голове старого детектива. Ему пришлось разрастить свою агентуру до численности небольших заморских колоний, чтобы быть в курсе событий крупнейшего в мире мегаполиса.
Но ещё большую оторопь у детектива вызвала девушка, погружавшая в мертвее дело Дантберга спицу. Ею она измеряла глубину и ширину раны, и кропотливо заносила данные в свой протокол. Хардвок, прошедший целую военную кампанию, нигде не видел ничего подобного в исполнении женщины.
- Также Вам надлежит знать, мистер, что ищейки очертили круг подозреваемых, - произнесла мисс Томпсон уже более холодным тоном. - Мы будем отрабатывать их вместе или разделимся?
- Без меня, прекрасная леди, Вы и часа не продержитесь здесь, - отрезал Хардвок. – Я продемонстрирую Вам, как надлежит допрашивать этих негодяев и проходимцев. Бьюсь об заклад, что убийства будут раскрыты к вечеру.
Страшные, бесчеловечные преступления потрясли город. Парламент потребовал главу Скотланд-Ярда на доклад. Газеты наполнились слухами, сплетнями, домыслами относительно предполагаемого убийцы. Что может быть общего между преуспевающим политиком и богатым (ну это и так понятно) евреем? Отчего они оба заслужили столь мучительную смерть?
В просторном доме Дантберга детективы оккупировали кабинет, где организовали допросную комнату. Стол дюжий Хардвок поставил у окна, а стул для подозреваемого – прямо напротив, чтобы того ослепляло солнце. Кроме того, кабинет старого еврея запирался изнутри на засов: никто не посмеет войти и потревожить тайну следствия.
3. Торг
- Кто первый, Литтл? – холодно осведомился Хардвок.
- Мистер Джеймс! – старый констебль, как всегда, был многословен. – Ваши ищейки провели гигантскую работу. Мы установили, что как у дома Трея, так и в районе особняка Дантберга в день убийств был замечен один и тот же человек. Это Энтони Корт, старый могильщик.
- Что за фрукт? – осведомился Хардвок.
- Алкоголик, домострой, но блестящий каменщик, - ответил Литтл. – Некогда он уже попадал в поле нашего зрения, мистер Джеймс. Пять лет назад он подозревался в соучастии в разбойных нападений у порта. Как Вы помните, Лондон сотрясли невиданные по жестокости преступления. Приезжих, особенно моряков, потрошили ради наживы. Всё отрицал. Обвинений не предъявлялось.
- Садист, алкоголик и плут, - кивнул Хардвок. – Пожалуй, он подходит. Бьюсь об заклад, он умертвил несчастного Трея и старого Дантберга ради наживы. А убийства обставил в духе Кожаного Фартука, чтобы пустить нас по ложному следу. Да.
- Джентльмены, - раздался голос мисс Томпсон, о существовании которой мужчины словно позабыли. – Я бы хотела напомнить Вам, что никто не может быть признан виновным до тех пор, пока не будет собрано достаточно доказательств. А потому…
Но закончить ей не удалось, потому что Хардвок и Литтл оглушительно рассмеялись. Особенно слова юной мисс развеселили констебля, который чуть не рухнул на пол. Когда Джеймс, наконец, нашёл в себе силы собраться, он приказал старику:
- Веди сюда пройдоху. Я готов допрашивать. Должен предупредить Вас, мисс, - Хардвок обратился к сыщице. – То, что Вы сейчас увидите, не описано ни в одном из прочитанных Вами учебников. Такому не учат в университете. Увиденное и услышанное может оказаться губительным для Вашего душевного спокойствия и здоровья. И для розовых грёз о мире полиции.
- Я готова, мистер Джеймс, - произнесла мисс Томпсон.
Констебли завели в помещение немолодого мужчину в грязной, потрёпанной одежде. Лицо покрывала недельная щетина, кабинет наполнил запах перегара. Джеймс обратил пристальное внимание на руки каменщика: огромные, с грязными ногтями. Ни малейшего намёка на тремор. Энотин Корт взглянул на сыщика исподлобья. Он держался так, что детектив сразу понял: каменщику есть, что скрывать.