- Но она отвергла его, - заявила Ханна так, словно это ее замечание было неоднократно отвергнутой истиной.
- Да, - ответила Сара. - Ты постоянно говоришь это; то же самое я говорю ее отцу; а он лежит сегодня на своей кровати точно так же, как лежал тогда.
Женщины вздохнули и покачали седыми головами. О тайной подоплеке романа, разворачивавшегося так близко к ним, они знали приблизительно столько же, сколько огромный рыжий кот, не спеша открывавший глаза, когда Ханна позволяла упасть клубку ниток, после чего, решив, что искушению поиграть с ним поддаваться не стоит, снова медленно прикрывал веками два топаза. Находясь между новыми и старыми представлениями, добрые создания едва ли подозревали о существовании такой подоплеки.
- Она сказала, - пробормотала Сара, вновь возвращаясь к прошлому роману, - что никогда не выйдет за него замуж, пока отец не даст своего согласия; но уж я-то знаю, что если Леонарду Грейману что-то взбрело в голову, он будет придерживаться этого до конца. Он не изменит своего решения, и не даст своего согласия, вот в чем дело.
- Нет, - согласилась Ханна, - никто из них никогда не менял своего решения, в этом ты совершенно права.
- Думаю, он не изменит своего решения даже в гробу, - продолжала Сара, испытывая странную смесь гордости за семью и негодования. - Все Грейманы были такими.
- Джордж, наверное, разбогател, - заметила Ханна тоном, не лишенным благоговения. - Он ведь присылал тебе деньги, так?
- Так, - ответила сестра, чуть ли не с восторгом. - Но я их не тратила. Он присылал, пока я не ответила ему, что мне вполне достаточно; семья не позволяла тратить их на нее, и у меня скопилось больше, чем я могу использовать. У меня средств столько, что их хватит на похороны не только меня, но и еще кучу народу.
- Да, наверное, - согласилась Ханна.
Некоторое время вязальщицы сидели молча, должно быть, размышляя о том, что вызвало у каждой упоминание о похоронах. Тени быстро удлинялись, становилось все холоднее.
Вдруг на гравийной дорожке послышались шаги, и крепко сложенный красивый мужчина лет тридцати трех, обойдя угол дома, приблизился к крыльцу, на котором сидели старушки.
- Джордж! - воскликнула старая Сара так внезапно, что вскочил кот, разбуженный от сна, в котором ловил мышей. - Откуда ты взялся, черт побери?
- Да, откуда? - воскликнула Ханна, взволнованная так, что допустила неловкий стежок.
Однако она сразу же заметила свою оплошность и, пока мать и сын обменивались приветствиями после десятилетней разлуки, Ханна пыталась выбрать петлю из голубой пряжи, которую ее подслеповатые глаза едва могли разглядеть в тусклом свете. Когда стежок был исправлен, она также поздоровалась, в сдержанной манере, несколько смущаясь вида рослого, бородатого мужчины, которого помнила еще юношей. Обе женщины защебетали с ним, когда он присел на ступеньки крыльца, засыпая его вопросами и восклицаниями, на которые он не успевал отвечать и реагировать.
Приветствия, после десятилетней разлуки, естественно, были теплыми, но Саутеры не привыкли сентиментальничать, а потому миссис Саутер нисколько не удивилась, когда, по прошествии всего лишь нескольких минут, ее сын резко произнес:
- Где она?
- Здесь, здесь, - ответила его мать тоном, в котором странным образом смешались гордость, упрек и нежность, - ты еще не забыл ее?
- Нет, - коротко ответил он и положил свою руку на руку матери. - Где она?
- Возможно, она не захочет тебя видеть, - осторожно произнесла его мать.
- Она просила меня приехать.
Обе женщины уставились на него в изумлении.
- Просила приехать? - эхом отозвались они в унисон, высокими голосами.
- Да, - ответил он, поднимаясь и расправляя свои сильные плечи жестом, который его мать хорошо помнила. - Я не собираюсь скрывать этого от тебя, мама. Она написала, что сопротивлялась этому, сколько могла.
Ситуация была слишком поразительной для женщин, чтобы они смогли сразу понять ее. Вязание лежало у них на коленях, они пытались осознать, свидетелями какого чуда стали.
- Это на нее не похоже, - тихо произнесла старая Сара. - Она написала ему, но она не пойдет против воли отца, даже если ей будет грозить смерть.
- Она в доме? - спросил он.
- Нет, она на берегу, - пробормотала мать.
В этот момент в доме зазвонил колокольчик. Женщины переглянулись, словно были в чем-то виноваты.
- О Господи! - прошептала Ханна.
- Что такое? - спросил Джордж.
- Это его колокольчик, - ответила миссис Саутер. - Он зовет меня. Не беспокойся.
- Но он, наверное, услышал... - начала Ханна и замолчала.
- Думаешь, он меня слышал? - спросил Джордж.
- Он всегда просыпается в это время, - ответила мать. - Кроме того, - добавила она с ноткой вызова в голосе, - даже если и так, то - что? Разве ты не имеешь права навестить меня?
Снова зазвенел колокольчик. Старая Сара поднялась, собираясь идти в дом.
- Ты найдешь ее на берегу, - повторила она.
Он развернулся и быстрыми шагами пошел по той же тропинке, по которой прежде шла мисс Эдит. Мать остановилась на пороге и смотрела ему вслед. Ханна вязала с лихорадочной поспешностью и испуганным выражением лица. Колокольчик зазвонил в третий раз, теперь более властно, и Сара стала подниматься по изогнутой лестнице, провожаемая испуганным взглядом сестры.
В холодной, затененной комнате, в которую вошла Сара, - комнате, обставленной старинной мебелью из красного дерева с высокими спинками, самый молодой представитель которой был знаком с дедушками высохшего старика, лежавшего на резной кровати, - воздух казался наполненным ужасными миазмами. Мистер Грейман сидел в постели, его скудные седые волосы частично прикрывали белый пергамент его лица, с неестественно светлыми глазами.