- Где ты пропадала? - с ворчанием спросил он. - Почему ты не приходишь, когда я звоню?
Она не ответила и занялась приготовлением лекарства, которое ему пора было принимать.
- Чей голос я слышал? - требовательно спросил старик, проглотив чайную ложку жидкости, которую она ему поднесла.
- Здесь Ханна, - коротко ответила она.
- Но я слышал мужской голос, - продолжал тот, и его волнение постоянно росло. - Я знаю, кто это был! Знаю!
- Ложитесь, - строго сказала Сара. - Вы же знаете, доктор сказал, ваше сердце может не выдержать, если вы станете волноваться.
- Это был Джордж! - пронзительно воскликнул он. - Наглец... - На него напал приступ удушья, но он изо всех сил пытался продолжать. - Если она заговорит с ним, или хотя бы даже посмотрит в его сторону, я прокляну ее! Прокляну! Я вернусь из могилы, чтобы...
Судорожный вздох прервал его слова. Он хватался за горло, грудь, боролся изо всех сил. Старая Сара поддерживала его, пыталась помочь, но ничто не могло снять этот приступ. Сделав последнее огромное усилие, старик запрокинул голову, с ужасным шумом втянул воздух и снова вытолкнул наружу, пытаясь произнести последнее слово.
- Проклинаю...
Страшное слово прозвучало в комнате, и более ничего за ним не последовало. Сильная морщинистая рука, всю жизнь служившая ему верой и правдой, зажала ему рот. Он давился, задыхался, но вскоре... вскоре последнего представителя мужской линии Грейманов не стало.
Тем временем, Ханна сидела на крыльце, вязала, точно автомат, и смотрела на рыжую кошку глазами, полными ужаса. Она услышала шум в комнате наверху, но он доносился до нее очень слабо, пока не прозвучало последнее слово, эхом разнесшееся по лестнице. Она в ужасе бросила вязание.
- О Господи! - вслух произнесла она. - Боже милостивый!
Она пришла в смятение, вызванное неожиданной суматохой в такой обычный, спокойный день. С современными жизненными тенденциями Ханна была до некоторой степени знакома, поскольку некоторое время жила в небольшом городке, до того, как перебралась в деревню, где размеренное существование старого Греймана могло казаться чем-то невообразимо далеким, словно он жил в другом веке. Но Ханна никогда и не рассматривала применимость этих тенденций к "семье". Грейманы были исключением из всех правил: социального равенства или демократии. Самонадеянность ее племянника, посмевшего полюбить мисс Эдит, казалась для простой души чем-то невероятным; понять, что леди из рода Грейманов могла хоть на мгновение испытывать чувства по отношению к молодому Саутеру, отличающиеся от покровительственных, - это было Ханне совершенно не под силу. Она слышала, как Джордж сказал, что мисс Эдит просила его приехать, но для нее это было понятнее не более, чем видения Апокалипсиса. То, что девушка могла пойти наперекор семейным традициям, отказаться от когда-то принятого решения и просить приехать молодого Саутера, - понять это Ханна могла только в том случае, если мисс Эдит попросту лишилась рассудка. Она сидела в тишине, наступившей сразу вслед за последним ужасным криком, ошеломленная, съежившаяся, не в силах ни думать, ни двигаться.
Наконец, она увидела Джорджа Саутера, в одиночестве возвращавшегося по тропинке. Его лицо потемнело, губы сурово сжались.
- Она снова прогнала его, - сказала Ханна Уэст сама себе.
Ей показалось, что Вселенная вновь возвращается к порядку. Какое-то чудовищное затмение на мгновение нашло на мисс Грейман, но скорее может быть нарушен бег звезд по небу, чем принципы крови. При виде вытянутого лица племянника, Ханна вздохнула свободнее. Она не желала ему зла, но не могла рассматривать его надежды иначе, чем надежды сумасшедшего, возжелавшего луну с неба. Она инстинктивно приняла его очевидную неудачу как доказательство того, что здравомыслие в мире существует по-прежнему, а моральные устои общества остаются непоколебимыми.
- Где мама? - резко спросил Джордж, всходя на крыльцо.
- Она еще не спустилась, - ответила Ханна, снова принимаясь вязать.
- Не думаю, что дождусь ее, - просто сказал он. - Она все поймет.
Но та, в этот момент, появилась на лестнице. Она вышла на крыльцо: сгорбленная, серая, съежившаяся. Однако, как только ее взгляд остановился на лице сына, она выпрямилась, ее взгляд оживился.
- А где мисс Эдит? - резко спросила она.
Джордж подошел к ней и нежно взял за руку.
- Мама, - сказал он, - ты не должна винить ее. Она не может разбить сердце своего отца. Она снова отвергла меня.
Мать спокойно посмотрела на него, ее глаза блеснули.
- Тебе не нужно уезжать, - спокойно сказала она. - Он умер.
- Умер! - повторил ее сын.
- Умер! - пронзительно воскликнула Ханна.
- Да, - спокойно ответила Сара. - У него был приступ. Доктор предупреждал, что это когда-нибудь случится. Тебе лучше пойти к мисс Эдит и сообщить ей об этом.
Ханна внезапно поднялась.
- Доктор сказал, что ему не следует волноваться, - сказала она. - Он узнал, что Джордж здесь?
Джордж, уже собиравшийся идти, резко повернулся.
- Это то, что его убило? - прямо спросил он.
Старая Сара выпрямилась, с величайшим усилием. Тяжесть лжи и страшная тайна, которая должна была омрачать ее душу в течение оставшихся ей дней, придали ее словам искренность.
- Он этого не знал, - сказала она. - Он ушел спокойно, как ребенок.
Джордж больше не стал задерживаться и поспешил по тропе на берег. Ханна стояла, словно зачарованная.
- Но, Сара, - сказала она, - я слышала...
Сара строго взглянула на нее. На мгновение воцарилась тишина.
- Нет, - ответила она. - Ты ничего не слышала. Он этого не говорил!
Она прислонилась к дверному косяку и бросила странный взгляд на свою правую руку, будто ожидала увидеть на ней кровь. Затем снова выпрямилась, расправив плечи, словно поправляя тяжкую ношу.