- А почему ты думаешь, что что-то случилось?
- Я это вижу, и уверена, что причина тому - мои обмороки.
Она часто заговаривала о своих припадках, и Джордж был даже рад этому, - тому, что она не подозревает ничего худшего обычной потери сознания.
- Конечно, я обеспокоен твоим здоровьем, но...
- Ты просто не хочешь сказать мне, в чем дело, - спокойно продолжала она, с серьезностью, показывавшей, что она долго думала над этим. - Возможно, мне лучше ничего не знать, и в этом вопросе я полностью тебе доверяю; но я вижу, что ты обеспокоен, и это, в свою очередь, беспокоит меня.
Он принял решение.
- Видишь ли, Элис, - сказал он, - правда заключается в том, что тебе нужно уехать из Бостона, полностью сменить обстановку и климат. Ты хорошо переносишь море, морской круиз вполне подойдет. Я хочу, чтобы мы поженились на следующей неделе, после чего я увезу тебя в Италию.
- Джордж, ты не можешь этого сделать!
- Я это сделаю.
- Даже если бы я была полностью здорова, я просто не готова.
- Какая разница? Если ты хочешь выздороветь, тебе нужно делать все, чтобы выздороветь. Если я говорю своим пациентам, что им нужно сменить обстановку для восстановления здоровья, я ожидаю, что они исполнят мои рекомендации.
Она стала очень серьезной, в ее глазах появилась бесконечная печаль.
- Дорогой Джордж, - сказала она, - я не могу выйти за тебя замуж, будучи твоей пациенткой. Тебя не должна обременять больная жена.
- Я и не собираюсь жениться на больной, - весело ответил он. - Это было бы слишком плохой рекламой, и именно поэтому я настаиваю на том, чтобы увезти тебя за границу. Выбирай день: среда, четверг или пятница, потому что в субботу мы отплываем.
Он не стал слушать возражений, назначил свадьбу на четверг и тут же занялся приготовлениями к отъезду. Он заручился поддержкой кузины Элис, весьма прагматичной особы, и, поскольку Эбби также горячо поддержала его решение, чувствовал, что Элис будет готова. Он почти не виделся с ней, до вечера воскресенья, когда обнаружил, что та находится в состоянии сильного волнения.
- Я и в самом деле не в своем уме, - сказала она. - Как ты думаешь, что я натворила?
- Мне все равно, если только ты не изменила своего решения относительно четверга.
- Мне следует поступить именно так. О, Джордж, я не имею права...
- Все уже решено, - решительно перебил он. - Что же такого ужасного ты натворила?
Она достала платье из голубого шелка.
- Разумеется, я не могла появиться на свадьбе в черном, и собралась надеть вот это платье. Взгляни.
Оно было разрезано спереди сверху донизу.
- Наверное, я сделала это сегодня. О, Джордж, это ужасно!
Впервые за все время их затянувшейся помолвки, ставшее для нее периодом тяжелых испытаний, она не выдержала и горько заплакала. Он взял ее руки в свои и попытался успокоить. Он сказал, что ему все известно, что все с ней будет в порядке, и просил только, чтобы она не волновалась и доверяла ему, - и тогда ее ожидает счастливое и благополучное избавление от всех неприятностей и тайн. Она поддалась его уговорам; на самом деле, было очевидно, что у нее просто нет сил сопротивляться ему, даже если бы она ему не верила. Она склонила голову ему на плечо и позволила пуститься в описание маршрута, который он тщательно продумал, и настолько заинтересовалась, что, казалось, забыла о своей беде.
Когда он собрался уходить, она спросила его, что сказать портнихе, которая наверняка что-то заподозрит, если ей не объяснить причину заказа нового платья. Он взял его, подошел к письменному столу и плеснул на него чернилами.
- Вали все на меня, - весело сказал он. - Я был так неуклюж, что залил его чернилами и порвал. Все мужчины - такие глупые.
Она рассмеялась, и он ушел, чувствуя, что с радостью придушил бы Дженни, если бы она оказалась в другом теле, а не в теле его невесты. Он был раздражен, однако позже состоялась встреча, повергшая его едва ли не в ярость. Эбби, открыв ему дверь во вторник, снова с таинственным видом провела его в гостиную.
- Мисс Элис писала сама себе, сэр.
Она протянула ему запечатанный конверт, адресованный Элис. Он взял его чисто механически и, задаваясь вопросом, как ему обойти эту новую уловку злонамеренно изобретательной Дженни, заметил, что почерк странно отличается от обычного почерка Элис.
- Она отдала его тебе, чтобы ты отнесла его на почту? - спросил он.
- Оно было среди других писем. Я заметила его и не отправила вместе с остальными.
- Спасибо, - сказал он. - Ты поступила совершенно правильно.
Он спросил себя, позволит ли предвидение Дженни обнаружить, что он уничтожил письмо, предназначавшееся Элис; затем улыбнулся, поняв, что начинает думать о ней почти как о сверхъестественном демоне; наверное, решил он, будет лучше всего оставить письмо там, где Элис сможет его найти. Через пару дней Элис спросила:
- Джордж, а кто такая Дженни?
С этими словами она протянула ему неподписанную записку: "Джордж любит Дженни". Время, которое потребовалось ему для чтения, дало ему шанс успокоиться.
- Ты написала это сама, - тихо ответил он. - Разве ты не узнаешь свою манеру письма и свой почерк? Немного странно, но если пишешь, не сознавая этого, обычно так и бывает.
- Значит, я - сомнамбула! - воскликнула она, розовея.
- В этом нет ничего страшного, - ответил он. - Ты обещала доверять мне во всем, что касается твоего здоровья. Я все знаю, и даже если ты напишешь самой себе еще сорок записок, пусть это тебя не тревожит.
Она вздохнула и попыталась улыбнуться.
- Я постараюсь не волноваться, - сказала она. - Но я - трусишка, потому что не прогнала тебя. Интересно, почему я выбрала Дженни в качестве имени возлюбленной?