– Что? – осторожно спросил Джейк.
– Да ничего, – ухмыляясь до ушей, отозвался Дюк.
Он долго молчал, застегивая рубашку.
– Слушайте, сэр, – сказал он, взяв пиджак.
Еще помолчал.
– Слушайте, сэр, – повторил он. – У вас такое сомнительное предприятие… возьмите меня с собой, а?
Джейк молчал.
– Ну возьмите, – небрежно произнес Дюк, – что вам стоит. Я не знаю, чем намерен заниматься, вы не знаете, чем намерены заниматься – почему бы нам и не знать этого вместе? Вдвоем веселее.
– Ты это что же, – спросил Джейк, – серьезно, что ли?
– А ты разве против?
– Против? В жизни не слышал более интересного предложения!
– Слушай, а что же твои старики?
Дюк пригладил мокрые, растрепанные береговым ветром кудри.
– Мои старики? Мамы уже четыре года как нет. А отец… женился снова. Через год после маминой смерти. У них уже двое детей. Он был бы только рад куда-нибудь меня сплавить.
– Хм-м, – Джейк скорчил задумчивую рожу, чтобы скрыть радость. – Но что, если тебе это только кажется?
– Кажется? – переспросил Дюк. – Нет, сэр, не думаю, что мне кажется. Ну, раз мы теперь заодно, надевайте ваши штаны и потопали к моему отцу. Уж не знаю, что там у нас будет завтра, но сегодня я намерен предложить вам обед и пристанище.
– Отлично, сэр! – обрадовался Джейк, у которого с утра живот распевал оперные арии. – А не будет он против?
– Не должен, – подумав, отозвался Дюк. – Он у меня ничего старикан.
– А чем занимается твой отец?
– Физикой, – почему-то смущенно ответил Дюк. – Он, как бы это сказать, изобретатель.
– Ого! – восхищенно выдохнул Джейк.
Дюк пожал плечами.
– Как сказать, сэр. Как сказать.
– Но, – не понял Джейк, – что же плохого в науке?
Юный Маллоу усмехнулся.
– В основном, отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец – изобретатель-неудачник, прожил на судебных разбирательствах все свое наследство, доставшее от деда, а тому – от прадеда, а тому, кажется, от его прадеда.
Джейк только вздохнул.
– Грустная история, сэр.
– Ну, вот такая вот история, – Дюк натянул на плечи помочи. – Сначала все было хорошо, отец даже получил премию от какого-то научного общества. За этот, как его, крошкособиратель.
– За что-о? – поразился сын похоронного церемонимейстера.
Дюк заправил рубашку в брюки и застегнул пуговицы.
– За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором.
Джейк то застегивал верхние пуговицы рубашки, то расстегивал снова. Наконец, решил оставить ворот распахнутым.
– Ничего себе, – как мог, деликатно, сказал он.
– Потом, – продолжал Дюк, – какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, – вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и какой-то знакомый предложил отцу читать лекции по физике в здешнем университете. Да на них разве проживешь. Если бы не вакуумный ветрогон – ну, знаешь, пыль собирает – просто не знаю, что бы было. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.
– Вакуумный ветрогон? Уж не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? «Почистить ковер, избавить от пыли»?
– Ну да, как раз такой.
– Ничего себе, – опять сказал Джейк.
Прилетела пушинка, застряла в ветке клена, бросавшего рваные тени на берег. Дюк осторожно отцепил ее, дунул и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.
– Последние два года только и делали, что переезжали. – продолжал Дюк. Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.
– А я обошелся здешней бесплатной, – завистливо пробормотал Джейк. – Но ты уверен, что не передумаешь?
– Я еще ни в чем не был так уверен.
Черный сюртук так и остался валяться в траве. Его владелец предпочел остаться в жилете, чем дальше носить это чудовище.
Дюк обернулся.
– Подумают, что ты утоп.
– Отлично, – кивнул Джейк, – значит, не будут искать.
– Ладно, пошли.
Приятели отправились пешком по Главной улице, прошли Милл-стрит, Баррет-стрит и оказались на Колчестер-авеню. Прошли еще вперед по мощеной дороге и Дюк легко перепрыгнул две каменные ступеньки перед дорожкой к дому.
Это был не слишком большой деревянный дом, крашеный в цвет охры, довольно старый, с флигелем и галерейкой. Парадную дверь украшал резной портик. Белые колонны выглядели слегка облезлыми. Как и окна, тоже крашеные в белый цвет. Каменные ступеньки крыльца уже начинали разваливаться. Разросшиеся кусты папоротника и предоставленный собственному существованию газон несколько скрадывали запущенность здания. Или, наоборот, подчеркивали, – как посмотреть.