«Да, да — резиновые перчатки», — вспомнил Карст, стараясь глубже вздохнуть и чувствуя, как кругом все темнеет. Не стало ног и почему-то сильно хочется лечь на пол.
— Резиновые перчатки! — еще раз повторил он и, как труп, всей мощной фигурой съехал по стене вниз, в глубоком обмороке свалился на пол.
Глава седьмая
Прозрачная, как восковая фигурка, лежала Гета в большой, светлой лаборатории. Ее голова была сплошь забинтована, глаза закрыты. От длинных ресниц, как и раньше, на все лицо падала тень. Она спала. У ее постели было установлено непрерывное дежурство. Шел четвертый день после операции. Гета все не открывала глаз. Каждый день по утрам Уокер делал ей питательные вливания.
— Этот глубокий сон, — говорил Курганов, — мы должны рассматривать как период восстановления организма. Существо, наделенное полом, насквозь пропитывает себя продуктами распада и, в конце концов, оказывается уже негодной машиной. Недаром у наших бессмертных животных так сильно увеличена печень. Эта, так сказать, «помойная яма» организма должна, пропустить через себя и обезвредить те яды чрезвычайно сложного химического состава, которые наполняют все закоулки и части тела. Ей приходится разлагать их, расщеплять, и эта новая функция неизбежно ведет к увеличению объема органа. Сон Геты — ассенизация организма, но она молода, и потому я думаю, что она скоро проснется. Но если сделать пересадку старику, то, конечно, он будет спать долгое время. А ребенок, вероятно, и совсем не заснул бы.
Курганов не ошибся. На другой день, вечером, Гета открыла глаза. Она хотела пошевелиться, но со стоном опустила голову на подушки. Около нее находилась Лилэнд. Она перепугалась и громким криком стала звать на помощь. Все восемь человек обступили кровать Геты, молча и серьезно. Совершилось великое таинство — перед ними был первый бессмертный человек.
Маленькая, вся забинтованная и неподвижная, лежала среди них Гета. Она переводила спокойный взгляд черных глаз с одного на другого. Так же серьезно взглянула она и на Карста. Курганов подошел и взял ее за руку.
— Как вы себя чувствуете?
— Ничего. Только спать хочется, — одними губами ответила Гета, — оставьте меня.
— И очень хорошо.
Курганов и все остальные вышли на цыпочках из комнаты. Карст на секунду задержался у постели Геты. Спокойный взгляд ставших совсем чужими глаз остановил его. Он ничего не сказал и, стиснув голову руками, пошел прочь.
«Она уже больше не женщина», — неотступно сверлила его мысль. Но он никак не мог себе этого реально представить.
Так шел день за днем. Гета быстро поправлялась. На двенадцатый день она встала и бродила по комнате. Ее трудно было узнать. Спокойствие, уравновешенность, серьезность и замкнутость делали ее непохожей на прежнюю Гету. Она просила не посещать ее, не обращаться ни с какими расспросами. Целыми днями она сидела неподвижно, подперев рукой голову и, казалось, все о чем-то думала. Ухаживала за ней теперь Ай. Но и та не поднималась в ее комнату без надобности. Случилось как-то само собой, что маленькая японка стала фактической хозяйкой дома.
Можно сказать, что все мучительное и напряженное время, которое провели здесь эти люди, занимаясь смертными лотереями и окружая себя трупами, среди всех тяжелых нравственных потрясений, когда трещали и гнулись железные характеры — деловитый и спокойно-покорный вид этой хрупкой японки придавал новые силы и твердость.
Ждали полного выздоровления Геты.
— Ее организм подвергается сложнейшим внутренним преобразованиям, — говорил Курганов, — вероятно, через месяц у нее уже атрофируются молочные железы, яичники. А впоследствии произойдет и сужение таза. Она теперь в стадии метаморфозы, своего рода куколка; организм болеет и перестраивается, не будем ее тревожить…
Курганов говорил «ее», но чувствовал, что слово это теперь не подходит. «Вероятно, — думал он, — бессмертные и потом сохранят костюм и название своего прежнего пола. Не должен общий облик сильно измениться».
Прошла еще неделя. Было холодно и сыро. Ждали зимы. Труп Гаро давно был уничтожен. Его вынесли на берег моря. Там на дюнах взорвали небольшим метурановым аккумулятором. Облако пара и горсть золы, перемешанной с мокрым песком, — вот все, что от него осталось.
Первый пробный опыт с Гетой прошел удачно. Теперь очередь была за остальными. Карсту жизнь была в тягость. Он сам просил Курганова поскорее приступить к последнему жребию. Три пары должны были идти к урнам. Курганов и Ай оставались последними. Они сделают пересадки всем остальным, дождутся выздоровления своего будущего оператора, и только тогда решат свою судьбу. После краткого совещания решили завтра же приступить к розыгрышу. Когда Гета узнала, что оперировать хотят сразу три пары, она пришла к Курганову и заявила, что будет помогать.